.
По письмам у Деи должно было сложиться представление о мечтательной девушке с богатой фантазией. Высокая и стройная барышня, вслед которой устремлялись взгляды прохожих на улице Карла Юхана. Еще не закончилось время широкополых шляпок, узких корсетов и платьев до пят. Противоречивый дух рубежа веков накладывал свой отпечаток и на характер людей, юная Сигрид Унсет не была здесь исключением. Романтичная и современная. Консервативная, но желающая быть откровенной. Как и у большинства, у нее вызвало шок — может быть, не без доли уважения — свободное поведение и стиль жизни Оды Крог. Что до увлечений, то она обожает актрису Юханну Дюбвад — с которой ей даже удалось познакомиться, так что теперь они здороваются при встрече, а вот влюбляться ей «на всем своем веку не доводилось». Очевидно, детские истории с Улафом и Эриком в счет не шли. Только Дее могла она поведать все это и тут же закончить письмо развеселыми стишками: «Свет моей души, поскорее напиши, ну а если позабудешь, то последней бякой будешь».
На дворе стоял 1899 год. Настроение Сигрид во многом отвечало духу «конца века», владевшему в ту пору умами европейцев. Вера в будущее смешивалась с меланхолической ностальгией. Повод для радости был: ее мучения в Торговом училище подошли к концу. Теперь предстояли поиски работы — начиналась новая жизнь. Что-то с ней будет? Удастся ли ей когда-нибудь воплотить в жизнь свои тайные планы? В письме к Дее Сигрид признается, что не питает иллюзий на счет своего времени, политики все коррумпированы, от веры в Бога она излечилась еще до конфирмации>{7}. С самой смерти отца она придерживается пессимистических взглядов на человеческую натуру. Человеку нельзя размышлять, это только вгоняет в меланхолию, вздыхает она, словно умудренный опытом старец. Зато ее охватывает радость, когда она видит, что маленькие луковички, которые она посадила своими руками, превратились в благоухающие крокусы. Если б человек был способен просто наслаждаться изменениями в природе, уже нашлось бы более чем достаточно поводов для радости. Все лучше, чем сидеть и предаваться меланхолии, мечтая о великой любви. Дея предъявляет к любви высокие требования, и Сигрид с ней согласна: «Да, я тоже хочу когда-нибудь влюбиться. Возможно, мой идеал не столь возвышен; я просто хочу любить и быть любимой, как это бывает у нас, грешных детей земли; пусть он будет мужественным, гордым и верным — и я стерплю даже, если он поднимет на меня руку. Но он должен любить меня вечно»
