Один их воробышков все подскакивал к корму, но ему ничего не доставалось. И тут, видимо, прознав о дармовом угощении, налетела ещё одна банда, чтобы доклевать всё подчистую.
Мой воробышек бессильно прыгал по краю столика. Похоже, этот праздник жизни оказался не для него.
Я заказал ещё один бутерброд.
Боясь, что воробышек улетит, не поев, торопливо насыпал целую гору крошек поближе к нему.
Захотелось изловить его, унести с собой, кормить и беречь. Поймать птичку не составляло труда. С детства знаю, как ловить воробьёв без особых подручных средств. Но воробьи неволи не терпят. И потом, я был здесь, в Киеве, в командировке. Одинокий человек в гостиничном номере — куда бы я его дел?
Почему‑то не хотелось уходить из кафе, вообще уезжать из Киева. Вспомнил, как колотится сердце воробья, когда его поймаешь, зажмёшь в ладони.
Мой воробышек ел, насыщался, попивал воду из лужицы на столе.
…А в это самое время где‑то здесь, в этом самом городе, бегала, прыгала, подрастала не очень‑то счастливая в семье и в классе одиннадцатилетняя девочка — моя будущая жена и твоя мама Марина.
Как подумаешь сейчас, сколько ещё до неё, до встречи с Мариной, оставалось жить…
Ночной ветерок пронизывает ковбойку. Я подмёрз, но упрямо торчу рядом с вахтенным матросом на носу пассажирского корабля. Мне пятнадцать лет.
Вахтенный время от времени разворачивает прожектор вправо–влево. Мы вместе вглядываемся в волнующуюся поверхность вод — не показалась ли мина. Совсем недавно кончилась война. Черное море ещё полно плавучей смерти.
За ночь в луч прожектора попала только одна мина, и её расстреляли с капитанского мостика.
…Ощущение начавшейся взрослой жизни, настоящей опасности. Восторг.
Сторонись любых толп, Ника. Близко не подходи!
То ли бактериями безумия, то ли массовым гипнозом кто-то мгновенно заражает скопления людей. Заражает каждого. И вот уже нет отдельного человека, есть безумная масса, готовая слепо ринуться за тем, кто её поведет…
Так начинаются погромы, поджоги, убийства.
Совсем молодым парнем я остановил в станице Клетской сотенную вооружённую толпу восставших казаков. Не дал совершить расправу над ни в чём неповинными людьми.
Лишь потом сообразил, что и меня могли лишить жизни.
Не сомневаюсь, что подобными восстаниями толп, заражённых бактериями злобы, руководит дьявол.
Он заглядывает в мою комнату солнцем.
Это солнце прошло над Тихим океаном, над Индией, над Иерусалимом и осветило растения на подоконнике, часть книжной полки, нашу коллекцию раковин.
