— С нами бог, за нами Россия!
Мы совершили посадку дальше от вертолетов, черных махин, едва помещающихся на дороге. С земли — я чувствовал это спинным мозгом — в нас целились десятки стволов, и не меньше — угроза была в небе. Немцы были взбешены, это чувствовалось по их радиограмме, больше похожей на ультиматум и спутавшей нам все карты.
— Дай гранату. Да не ту…
Светошумовая. В отличие от гранат британского образца, наша не цилиндр, а небольшое яблочко, наполовину белое, наполовину черное. Черная часть резиновая, как эспандер, чтобы не глядя определить тип гранаты. Называется «Заря».
— Боевой приказ, пираты. Слушаете?
— Так точно.
— Остаетесь в вертолете, сразу за мной не лезете. Дальше — как внимание будет отвлечено на меня — по обстановке. Можете через люк для лебедки вниз, можете еще как. На меня не смотреть. Если будет совсем кисло — я подрываю гранату, они временно ослепнут, они все будут смотреть на меня. Тут уж не подведите.
— Один человек будет следить за вами. Снайпер.
— Отставить. Их до сотни. Вам нужен будет каждый ствол. Остальное — мои проблемы. Господь с нами.
— Удачи.
Второй вертолет, с группой из восьми человек, ушел дальше. Мы тоже не дураки — он высадит вторую группу из восьми человек там, где это будет целесообразно, там, где они не будут под прицелом с первой минуты высадки. Восемь человек внутри периметра и восемь извне, у которых руки будут свободны и которые могут ударить где угодно и как угодно. У них даже легкий миномет будет. Хоть пару козырей, но мы из колоды достанем.
Вышел через боковой люк. Один. Пошел вперед. В темноте видно плохо, видно только, что вертолеты стоят, плохо освещенные и, кажется, безжизненные. Что, ко всем чертям, произошло здесь?
Одна красная точка… вот уже две. Снайперы. На нервы давят. И мысли разные в голове — от перебора того, что не сделал, до констатации того факта, что пожить-то еще хочется.
— Стоять! Руки вверх.
Я продолжал идти. Медленно, но спокойно, как на прогулке. Девяносто девять из ста, что никто не возьмет на себя ответственность. С французами надо быть в таких случаях крайне осторожными: галльский темперамент, возможен эксцесс исполнителя.[23] Опасаться надо англичан: у них есть привычка без предупреждения наносить сильнейший удар в челюсть и ввязываться в бой, не соизмеряя шансы на победу. Менее опасны североамериканцы, а немец, если не получит приказа, будет лежать до скончания века.
Так я и шел, пока человек из темноты не заступил мне дорогу. Ниже меня, но на немного, видно плохо. Но шестое чувство подсказывает, что где-то я его уже видел.
