В те годы скончались по очереди три генсека ЦК КПСС: Л.И. Брежнев — в ноябре 1982 года, Ю.В. Андропов — в феврале 1984 года и в марте 1985 года — К.У. Черненко. И каждый раз после очередной кончины Вашингтон присылал на похороны высокопоставленную делегацию, главной целью которой было знакомство с новым советским лидером. В 1982 году приезжали вице-президент Джордж Буш-старший и госсекретарь Шульц, в 1984 году — Буш и лидер республиканцев в сенате Бейкер, в 1985 году Буш привез личное послание М.С. Горбачеву от Рейгана с приглашением посетить США. Буша всякий раз сопровождали советники, которые обязательно заходили поговорить с Загладиным (и со мной).
В Вашингтоне тогда внимательно следили за нашими новыми лидерами, в том числе за состоянием их здоровья. Очень скоро они узнали о тяжелом заболевании Андропова и при встречах постоянно спрашивали, ходит ли он на работу. Аналогичная ситуация сложилась потом с Черненко. Приход к власти Горбачева был встречен с немалыми ожиданиями. Он был сравнительно молод, так что можно было в расчете на него выстраивать и более долговременную политику. А главное — после поездки Горбачева в Англию в декабре 1984 года (ещё до его прихода к власти) Тэтчер доверительно сообщила Рейгану, что «с этим человеком можно иметь дело». От его предшественников Запад не ждал крутых поворотов, и соответственно американо-советские отношения пребывали в застывшем состоянии.
Тем не менее и в эти годы шли взаимные поездки, велись переговоры, шли контакты по линии посольств. Меня с женой часто приглашали на приемы в резиденцию американского посла Артура Хартмана — знаменитый «Спасов-хаус» (на Спасо-песковской площадке), куда я ходил с санкции В. Загладина. Хартман был опытный дипломат с длинным послужным списком. Одно время он был помощником государственного секретаря США по делам Европы, затем послом в Париже и с 1981 года — в Москве. Человек он был общительный, не строил из себя «фигуру высшего пилотажа». У меня с ним сложились хорошие деловые отношения, что иногда помогало проталкивать визы для наших неформальных делегаций, направлявшихся в США. Но не только. Иногда посол отводил меня в небольшую комнату недалеко от гардероба, где передавал информацию, предназначенную для неформальной передачи нашим партийным верхам. Разумеется, ни Загладин, ни я не пытались подменять собой официальные каналы по линии МИДа. Это был один из тех дополнительных каналов, которыми обе стороны пользовались в годы холодной войны, чтобы сократить издержки от неизбежного трения на официальном уровне.
