«Журавли» и «цапли» | страница 21

— Что… случилось? — Женька налетел, вырвал рожок у Ляльки изо рта. — А?

— Лось ушел.

— Сам?

Вопрос не напрасный. Обшивали загон прочно, в три жерди: не проскочишь и не перескочишь.

— Не знаю, — сказала Лялька. — Нет, и все.

Женька Орлов свистнул. Изгородь цела, а лося нет.

На вертолете его, что ли, вывезли? Пошел вдоль, пробуя прочность жердей. В одном месте жердь поддалась сто усилиям и отвалилась: держалась на честном слове. Нет, не на одном слове. Еще — на лыке, которым была привязана к дереву. Плохо привязана. Тот, кто выпустил лося, не хотел привязывать крепче. Так, привязал для отвода глаз. Кто же выпустил лося?

Впрочем, это нетрудно будет узнать. Женька Орлов поманил ребят и повел по лосиному следу: вон он, широкий, рожками вперед, — незрячий увидит.

Шли тихо, ступая по-лесному — сперва на пятку, потом на носок, — жарко дыша в затылок друг другу.

Женька Орлов остановился и поднял руку. Замерли, прислушиваясь. Впереди, за ореховыми кулисами, кто-то басом нежничал с лосем — называл по имени и командовал: «Встань», «Ляг». Женька сразу узнал этот голос, и страшная картина представилась его мысленному взору: папа-браконьер пытается заарканить лося, чтобы увести его подальше в лес и убить. Выскочить, заорать, напугать… Но он не сделает этого. Тело как вата, безвольное и вялое, ни страхом, ни силой не стронешь с места. Женька Орлов оглянулся на Ляльку и глазами приказал: посмотри. Лялька скрылась в кустах и вернулась сияющая.

— Там твой папа лося фотографирует. Сохатый за ним, как собачонка, ходит.

Сказала и нахмурилась, ревнуя лося к Женькиному отцу. За ней сохатый тоже, как собачонка, ходит. Зачем же еще за кем-то?

— А кто позволил?! — вспылил было Мишка-толстый и осекся, вспомнив, что отец-то Женькин, а Женька как-никак начальство.

— Ладно, — пообещал Женька, — я ему… — и осекся, измеряя свои возможности, — я ему скажу, чтобы, когда надо, спрашивал.

Генка Юровец ехидно переглянулся с Мишкой-толстым: разве сын против отца пойдет?

Затрещали кусты. Ребята попрятались. На тропинку вышел лось и стал тревожно принюхиваться. Женька догадался: почуял Ляльку. Но тут в зеленом тоннеле, пробитом сохатым, показался Илья Борисович и поманил лося за собой: повел к загону.

Ребята осуждающе смотрели на Женьку. Он понял: осуждают за то, что при них не поговорил с папой. Вот люди. Их бы в его шкуру. Чтобы поняли, как это непросто против отца сыну…

Глаза ребят ждали ответа.

— Дома скажу, — буркнул Женька. — Пошли.