— И ты так спокойно о них говоришь? Это же мафия!
— Да не повязаны они с мафией, будь проще! Вот я о Джонсоне говорил…
— Это человек Каббера, Ричард Ли Джонсон?
— Так вот, он — клановец. И что ты на это скажешь?
— А Руфус — гений?
— Да! А Каббер — тупица! Может, он и специалист по системам волоконной связи, но сейчас занимает чужое место и держится за него всеми четырьмя.
— Чем держится? — не понял Дон, и Джош со вкусом повторил, Всеми четырьмя! Лапами. Ну, пойду я…
Дон машинально хлопнул по протянутой ладони. Торовски помедлил, покачался на ногах, переступая с носков на пятки, повернулся к двери. Он медлил. Его беспокоило молчание Дона. Он обернулся, уже прикрывая за собой дверь. Дон смотрел на него пристально, не моргая, его искусственный глаз чуть косил. Торовски ждал.
— Джош, — сказал Дон неуверенно, — я все понял. Ты меня проверял?
Торовски легко вздохнул.
— Ты, Дональд, угрюмый и подозрительный субъект. К тому же тугодум и тайный развратник. Но чем-то ты мне, коллега, симпатичен. Я сам такой. В ту пятницу будет заседание совета, постарайся уж сэкономить на девках полсотни на вступительный взнос. Или мальчики твоя слабость?
— Моя слабость — слюнявые сатиры вроде тебя, — шутливо рявкнул Дон и закашлялся. Торовски подмигнул ему на прощание и быстро пошел к лифтам.
В кабинете он первым долгом нажал кнопку Ричарда Ли Джонсона, доктора философии.
— Ли? Торовски здесь. Я узнал код допуска в двенадцатый сектор на май месяц. Готов? Два ключа — Нортгейт — два ключа — четырнадцать… Как? Это уж мое дело, голубчик. Скажем так — косвенно… Как твое драгоценное? Так, а Алиса с малышом?.. Вот, вот, это и есть самое главное. Поцелуй ее от меня… Сам знаешь куда, не маленький… — и сразу, без перехода: — А если твои ребята еще сунутся в мой сектор, то я тебе обещаю большой скандал и тихую разборку. Именно в такой последовательности… И кое-что от меня лично, на память. Я понимаю, что говорю… Нет, нет, нет, не благодари! Мы же… мы же с тобой друзья, Ли… Эт-то хорошо, это от-лич-но! До связи, мой генерал! — И хрипло каркнул своему отражению в погасшем дисплее: — Пся крев!
А потом переключился на белого клановца, залетевшего неведомо откуда в Магоберские леса, во владения призрачного барона Горн-и-Фаулер.
* * *
Я почти ощутил, как тяжело подалась крышка. Пальцы скользили по плоскому, а ногтями такую тяжесть не подцепишь. Крышка откинулась, тут же начались чудеса. «Не буди волка!» — внятно, с угрозой раздалось в хижине. Сквозняк прошелся по полу, на миг раздув огонь в очаге, и словно издалека донес до моего слуха продолжительный вой, оборвавшийся на нестерпимо низком басовом переходе. Несомненно, в натуре такой фокус был бы очень эффектен. Даже у меня, по сю сторону экрана, вырвался бесплотный утробный выдох «Оооо». Это чувство первобытного ужаса знакомо всем. Живот поджимается, и мурашки охватывают затылок. Но любопытство и здравый смысл, эти костыли человека на пути в неведомое, снова овладели мною.
