Поднявшись еще выше, Тоот уперся в узкую дверь с закругленным верхом — запертую. Олвин подергал несколько раз бронзовое кольцо, но безуспешно. Он постучал кулаком: едва уловимые звуки стихли. Он постучал снова.
— Чего и кому надо? — послышался за дверью недовольный, хриплый старческий голос.
— Откройте, прошу вас, — как можно доброжелательней произнес Тоот.
— Зачем?
— Чтобы я вошел.
— Зачем?
— Хочу поговорить с вами.
— А зачем?
— О боги! — вздохнул Олвин, приложив ладонь ко лбу. — Послушайте, я честный путник, именем двенадцати, взываю к гостеприимству священного ордена вестников, заповеданному Инварином.
Какое-то время за дверью молчали, затем недовольный голос произнес:
— Вот шельма!
Дверь резко отворилась, в глаза ударил яркий солнечный свет, в нос — запах чеснока и печеного лука.
— Ты кто такой будешь и кто надоумил тебя говорить такие слова?
— Я уже ответил, — произнес Тоот, щурясь от света, бившего из окна напротив двери, и морщась от источаемого стариком запаха. — Честный путник.
— Чего надобно? — Старик изрыгнул очередную порцию резкого запаха и нескрываемого недовольства.
— Прошу о гостеприимстве ордена.
— Что-то не похож ты на одного из наших, латник. Откуда слова наши ведомы? Я, между прочим, последний смотритель цитадели Аберта! Почетный клир Родвин Берк!
— Ты последний смотритель, старая коряга? — раздался откуда-то из глубин еще один голос, очень похожий на голос Берка. — Неужто думаешь, убогая немочь, что переживешь меня?
— Горган! Заткнись! — крикнул первый старик, повернув голову направо.
— Так вы впустите меня? — вздохнул Олвин.
— Да проходи, чтоб тебе тринадцатого встретить! — сердито прокряхтел старик. — А имя твое как?
— Олвин. — Гость переступил порог.
— Глупое имя!
— Почему же? Имя как имя.
— Потому и глупое!
Старику было уже под девяносто. Плешь среди редких седых волос блестела в солнечных лучах и притягивала взгляд бурыми старческими пятнами. Седая борода была жидковата, зато доставала до середины груди, у правой ноздри сидела здоровенная бородавка, из которой торчал черный, жесткий, как у кабана, волос. На груди висела тяжелая бронзовая цепь с бронзовым же соколом, сжимающим в лапах сверток пергамента — символ вестников. На просторной зеленой рясе с капюшоном были вышиты узоры в виде древних рун, что бытовали еще до войны богов.
Через единственное арочное окно проникал яркий свет. Вдоль выгнутой стены почти на половину высоты выстроились полки с книгами всевозможных размеров и толщины: от крохотных дорожных томиков до огромных фолиантов. У самого пола лежало множество старинных свитков. В центре помещения возвышался прямоугольный стол, а посередине его стояла большая плоская чаша с виноградом и фруктами, на длинной бронзовой ножке, отлитой в виде башни вестников. Из соседней комнаты показался другой старик, по виду родной брат первого, но без бородавки и с бородой погуще и подлинней.
