* * *
Через какое-то время ноги в ботфортах привели странного путешественника, пришедшего из волн Жертвенного моря — откуда никто не мог прийти, — на дорогу, за века утоптанную копытами коней и мулов, как подкованных, так и нет, укатанную тысячами телег и повозок. Шагал он долго; солнце давно утонуло где-то вдали, в океане Предела. Над лесной чащей, чернеющей слева, взошла растущая луна. До полнолуния оставалась еще пара ночей, но и сейчас ночное светило хорошо освещало дорогу. Позади путника робко серебрилась пыль, поднятая уверенными шагами, а впереди дорога взбиралась к горбу высокого холма.
Оказавшись на вершине, путник еще раз осмотрелся. Слабый ветерок едва колыхал прядки волос, свисающие по сторонам его лица, а заодно приносил запах пылающего в жаровнях угля и конского навоза. Впереди, еще довольно далеко, виднелись хижины, приютившиеся у моря. А дальше, на следующем холме, в свете луны ощерилась башнями внушительная твердыня из серого камня. Путник двинулся к замку.
Луна была уже почти в зените; запах жаровен окреп. Доносилось фырканье лошадей, мешающих друг другу спать, лаяли собаки, чем-то сильно недовольные. Несмотря на поздний час, в кузнице звенел молот. Вероятно, в феоде собралось много гостей, если подданные лорда до сих пор не улеглись. Теперь можно было различить и свет во многих окнах замка на холме. Балки вдоль стен были увешаны родовыми знаменами знатных гостей из множества домов королевства. Но чтобы разглядеть их, следовало подойти поближе.
Путник замедлил шаг: совсем рядом раздался топот копыт. Укрывшись за кустом на обочине, он осторожно выглянул. Шагах в тридцати неторопливо двигался конный разъезд: трое облаченных в доспехи стражников, один с арбалетом, двое с копьями. Очевидно, они совершали объезд замка и ближайшей округи. Всадники повернули на восток, затем на юго-восток. Проводив стражников взглядом, путник двинулся дальше. Но не успел он преодолеть те самые тридцать шагов и пересечь свежие следы копыт, как услышал, что один из всадников торопливо возвращается.
— Стой, оборванец! Назови себя! — потребовал всадник, остановив коня в пяти шагах и нацелив на незнакомца копье.
Путник пожал плечами: едва ли его можно было назвать оборванцем, вся одежда на нем была новая и чистая, лишь ботфорты слегка запылились. Бороды путник не носил, а значит, мог позволить себе услуги цирюльника или хороший нож для бритья, который стоил немало. Однако воин желал как-то показать свою власть, тем более что одиночка, бредущий по глухой дороге пешком, не может быть знатной особой. Это простолюдин, а значит, оборванец.
