Он мотнул головой, показывая на потолок.
— И что же, сейчас процедура упростилась? — спросила я.
— Да, — небрежно ответил черт. — У нас собственная прокуратура есть, они выписывают наверх — пусть гуляет. Ведь чтотакое пятьдесят лет — ничего! Так что все зависит, как у нас войдут в положение.
Он посмотрел на стену, как будто его очень интересовали цветочки на обоях и завистливо прибавил:
— Конечно, бывают обаятельные. А хорошо тут у вас. Слава Богу, нет ни крестиков, ни иконок… Меня от этого смех пробирает.
Меня тоже пробрал смех.
— Есть? — удивился черт. — Боже, откуда?
— Маменька дала.
Он смотрел на меня так, что я трусливо прибавила:
— Я ее на дальнюю полку.
— Ну, и слава Богу, — успокоился черт.
— Хотя, конечно, это ни Богу свечка, ни вам — кочерга, — продолжала я. — Но вы же, наверное, знаете, как она настаивает? А у меня там пакетик с рыбьей чешуей и малахитовое ожерелье.
Он скорчил рожу:
— На Новый Год, что ли?
Я кивнула.
— Вот беда: почему-то рыбья чешуя ну никак не связана с деньгами!
Черт засмеялся.
— А малахитовое ожерелье для чего? От запора, от поноса, для спасения души?
— Не помню. Оно очень долго лежало у меня под матрацем, пока я его не нашла. Но это ерунда по сравнению с заговором на удачу, зашитым в ладанку у меня за зеркалом.
— Эх, умная женщина, а ерундой занимается! — крякнул черт. — Вот получит старую арфу с надписью масляной краской.
– “№ 14”? — поддакнула я.
— Какой там номер четырнадцать! Четырнадцать — давно списанные. Нам на рукоятки для вил да лопат.
— Это что, кривые такие? Кривые получаются?
— Ну, какие есть! Есть “четырнадцать”, а есть “пятьсот шестьдесят четыре” красной масляной краской поперек деки. С двумя струнами.
— Значит, из одной арфы в раю получаются две ручки для лопаты в аду?
— А какие крылья им выдают, вы бы видели! Я там на складе был. Ой, обхохочешься! Ой, как в курятнике! И шелестят, и не проветривают их, все крылья потные, пахнут дохлыми курями! Лежат крылья, на них проволокой приделан номер. Причем, выдают не парами. То есть, одно крыло приносишь — дают другое. Половина их летает — одно крыло большое, второе как у… как у голубя.
Он захохотал.
— Ой, не могу! Пальмовую ветвь вот тоже… Правда, сейчас пошли натуральные — вид ничего. Но когда у них парад, то им специальные выдают. Потом обратно забирают.
— Где же они берут? Неужели они выращивают пальмы? Или они… по вашим стопам — у граждан с подоконников?
— Они, — черт никак не мог перестать смеяться, — вообще-то растут у нас. У нас тепло. Ну, пальма как устроена? Там же ведь ей всякие удобрения нужно. Вот. А во-вторых, мы выращиваем на монастырском навозе.