Как видите, наши приключения были ничуть не трагичнее тех, что происходили в большинстве стран в первые дни начавшейся войны. Последующие катаклизмы, безобидной прелюдией к которым они явились, должны были стереть их из памяти. Однако уже здесь был невооруженным глазом заметен конфликт между вступившими в борьбу нациями.
Доехав до Берлина, мы узнали, что мой отец, как адмирал русского флота, находится в тюрьме. В момент объявления войны он находился на лечении в Карлсбаде и был арестован на пути в Россию. Но, даже оставив отца в тюрьме, мы не могли покинуть Германию. Для выезда требовалось специальное разрешение, в котором нам отказывали. Германские власти проявляли особую суровость к тем русским, кто казался им представителями правящего класса. К этому неудобству добавлялась суровость, выказывавшаяся к отцу определенными кругами Пруссии из-за его франкофильской позиции, которую он часто демонстрировал за время своей службы.
В Берлине оказалось немало наших соотечественников, задержанных, как и мы, так что мы встретили там многих знакомых. Чтобы удалить русских от границ, правительство кайзера сосредотачивало их в столице. Мало-помалу уехать удалось большинству, в первую очередь евреям, имевшим в Берлине деньги и важные деловые связи.
Так много русских оказалось в начале августа в Германии потому, что они привыкли путешествовать, а войны никто не ждал. Доказательством служит то, что вдовствующая императрица Мария Федоровна, возвращавшаяся в Россию из Дании, не подумала, что не следует ехать через территорию Германии, и не получила никакого предупреждения; когда разразилась война, она находилась на неприятельской территории. Впрочем, надо заметить, что благодаря особому распоряжению властей ее возвращению не препятствовали.
После десятидневных хлопот, в которых нам очень помогло знание немецкого языка, мы получили дозволение выехать в Россию через Швецию, но без отца; к досаде немцев примешивалось опасение, что он может занять на родине важный военный пост. Отец, которого мы часто навещали в тюрьме (не могу не отметить – безукоризненной в отношении чистоты и комфорта), предложил нам ехать без него. Он не хотел, чтобы полученное нами разрешение было аннулировано, ведь получить его вновь было бы еще труднее.
Более всего в получении разрешения нам помогла принцесса Елизавета, сестра императора Вильгельма, очень хорошо знавшая мою семью. Это была та самая принцесса, что пятнадцать лет спустя поразила все дворы и мир своим поздним браком с молодым Зубковым. Мне кажется небезынтересным добавить, что это была очаровательная особа, симпатичная, умная, но довольно взбалмошная. Она всегда отличалась волей, независимостью и откровенностью. Такое поведение не способствовало увеличению числа ее друзей. Она от этого не страдала и не проявляла никаких признаков психического расстройства. Тем, кто стал бы говорить, что они появились у нее позднее, было бы легко и логично ответить, что пережитые принцессой испытания вполне могли повредить ее психике.
