«Дали ток. В комнате светло, работает радио».
1 февраля 1942 г.«С утра зашёл в магазин и выкупил сахара 0,5 кило и 50 г масла (начал есть масло). После этого позавтракал. В 11 ч. утра открывал стационар для дистрофиков на 35 коек при фабрике «Красный водник». …Сколько слов благодарности было сказано всеми поступившими больными, которые этим мероприятием будут спасены от голодной смерти. Голодные как звери, они набрасывались на достаточную по калорийности пищу, подбирая все крошки хлеба, они вылизывали тарелки, ложки и с жадностью глядели на тех, кто ещё продолжал есть…»
10 февраля 1942 г.«Идя на работу, около яслей наткнулся на труп женщины. Насильственная смерть. Пробит череп. …Где чувство сострадания к ближнему?»
14 февраля.«Время 12 ч. ночи. Только что закончил разработку плана для санитарно-бытовых комиссий домохозяйств. До этого хорошо помылся и выпил горячего чая. Чувство голода начинаю забывать. Питаюсь вполне удовлетворительно.
Заходил домой. Мамы не застал. Встретил её в магазине, в очереди за 125 г мяса. Устроил для неё ежедневно 1/4 литра молока и 200 г каши. Нужно поддержать. Была у меня Груша. Дал ей справку на белый хлеб. Как она изменилась! Отекла».
16 февраля.«Эвакуация населения идёт полным ходом. В день отправляется по 5–6 эшелонов. Вот сейчас народ не удержишь! Все хотят выехать. Сколько криков, слёз, угроз по адресу ведающих эвакуацией. Но всех не удовлетворишь».
9 марта 1942 г.«На рынках уже несколько раз обнаруживали продажу человечьего мяса в варёном виде. Чаще его обменивают на хлеб.
Вообще продовольственный вопрос в Ленинграде несколько улучшился. Выдаются мясо, крупа, масло и некоторые другие продукты, даже сухие овощи. Правда, всё это далеко не в требуемом количестве, но уже можно себя поддерживать. Дальше наверняка будет лучше. На Невском сегодня был приятно поражён. Двигаются грузовые трамваи – вывозят сколотый лёд и снег».
26 апреля 1942 г . «Стационары для дистрофиков с 1 мая закрываем. Взамен их с 25 апреля организованы и уже открыты столовые усиленного питания. Всего в городе на таком усиленном питании будут одновременно находиться 100 000 человек. <…> Какое это большое политическое дело! 400 000 дистрофиков, пропущенные через эти столовые, должны будут прекратить и прекратят смертность в городе».
8 июля 1942 г.«А сейчас я преступник, который скоро предстанет перед советским судом. За что? За то, что по указанию райисполкома мною были направлены в феврале 6 завотделами исполкома на питание в ясли, со сдачей ими своих продовольственных карточек <…> …и меня привлекли к ответственности по 109-й статье – использование служебного положения в личных целях.<…> Мне приписали смертность детей в этих 197-х яслях, ибо я объедал детей, хотя ни в какой степени дети от моего питания не страдали и получали свою норму полностью. За четыре месяца было всего шесть смертей от дистрофии <…> Я не признал себя виновным ни в одном обвинении, мне предъявленном».
