- Давай вот что сделаем, - предложил мой попутчик. - Ты иди тихонько, как можешь, а я побегу вперед. Первым явлюсь в Подновье и предупрежу об опасности. А ты позже подойдешь и все подробно расскажешь.
Как я ни протестовал, Степан оставил мне все свое имущество: нож, жестяную кружку, котелок, два сухаря, огниво. Сказал, что налегке бежать ему будет легче и к ночи надеется быть на месте. Мне же ночь придется провести в лесу. На прощанье мы с ним обнялись и расцеловались.
Вскоре Степан скрылся за поворотом лесной тропинки, и я зашагал в одиночестве, стараясь не углубляться в чащу леса и не выпускать из виду Волги.
10
Ночевал я, как и предвидел Степан, в лесу. Развел костер, поставил варить грибную похлебку. На сей раз из белых грибов, а не из мухоморов.
Немного подкрепившись и утолив жажду кипятком со свежими ягодами черники и голубики, я собирался уже выйти из лесу и продолжать свой путь по берегу, как вдруг совсем рядом услышал волчий вой. Идти дальше было опасно, я решил остаться до утра у костра. Наломал побольше сушняку и веток и всю ночь провел в полудреме, поддерживая огонь.
Как только я закрывал глаза, мне чудилось, что со всех сторон из темноты светятся желтые волчьи глаза. И будто бы в волчьей стае бродят вокруг меня князь Извольский, отец и сын Осетровы, другие богатые купцы и от бессильной злобы оттого, что не могут добраться до меня, щелкают зубами.
На рассвете я погасил костер и, утомленный бессонной ночью, продолжал свой путь. К полудню я почувствовал такую усталость, что вынужден был найти укромное место в кустах можжевельника и поспать.
Проснулся я уже в сумерках. Съел последний сухарь, оставил в лесу котелок, кружку и ореховую палку. Сон восстановил силы, и я поспешил в Подновье уже по берегу. Ночь снова опередила меня, но прежде я увидел белокаменную церковку и избы Подновья на высоком берегу. Оставшиеся три версты тропинку освещали луна и звезды...
В урочище на бурлацкой перемене стояли на якоре две расшивы. По бортам одной из них четко выделялись два огромных колеса, похожих на мельничные. Я облегченно вздохнул. Кулибин не успел еще отправиться в путину, и мои усилия не пропали даром. Вторая расшива была обычной, бурлацкой. На берегу горел большой костер, а вокруг него спали измученные за шестнадцатичасовой уповод* бурлаки. Я не стал подходить к ним, интересоваться, кто они и откуда. Меня могли бы тоже спросить, как я очутился здесь, а то и просто догадаться, что я сбежал из путины.
