- Позвольте, ваше степенство, по крайности, своего человека с ним оставить!
- Зачем?
- Дабы удостовериться в его кончине али, напротив, в выздоровлении.
- И так ясно: помрет! От холеры крайне редко спасаются. А я жертвовать еще одним человеком не могу, бурлаки и так с трудом расшиву тянут!
- И все же, ваше степенство, не откажите в нижайшей просьбе! У князя нрав крутой, вдруг потребует могилку указать?
- Мало ли их на берегу? Укажешь любую!
- Он проверить может! За обучение живописца деньги большие плачены. Мне головы не сносить, но и тебе, Данило Захарыч, зачем с ним ссориться? А я надежного человека выставлю. Схоронит он болезного и догонит нас...
И снова я будто провалился в темноту. На сей раз очнулся уже не скоро. И сразу же увидел лицо Степана, склонившегося надо мной.
- Очнулся, брат? Ну, слава богу, а то я уже волноваться стал, не съел ли ты мухоморов больше, чем нужно. Пока ты в беспамятстве пребывал, я тебе настой из валерьяны и ромашки приготовил. При отравлении - первое средство! На-ко, испей!
Он поднял мне голову и поднес к губам жестяную кружку с горьким настоем. Стуча о край ее зубами, я выпил настой почти до дна.
- Ну, вот и славно, - приговаривал Степан, пока я пил, - вот и хорошо! Враз полегчает.
Через несколько минут я почувствовал, что в голове стало проясняться.
- Никто больше не захотел со мной остаться? - спросил я.
- Холеры пуще огня боятся!
Я взглянул на небо.
- Солнце уже высоко, Степан. Пора идти.
- Слаб ты еще!
- Слаб не слаб, а медлить нельзя. Как бы не запоздало мое предупреждение!
Я оперся руками о землю, встал сначала на четвереньки, потом в полный рост. Все снова поплыло перед глазами. Меня зашатало. Ноги были как ватные и не слушались меня.
Степан подхватил меня.
- Обопрись на плечо.
Я сделал шаг, но колени предательски дрожали, как после тяжелой болезни.
- Так мы с тобой, - заметил Степан, - до Подновья не скоро доплетемся! Садись-ка лучше ко мне на закорки! - И, заметив, что я колеблюсь, прикрикнул на меня: - Полно совеститься-то! Так для дела твоего спешного лучше!
- А что старосте сообщишь? - спросил я его, забираясь на спину.
- Схоронил, мол, тебя по обычаю!
- Ты уж не обессудь, Степа, что удобный случай бежать упускаешь. Ради всех бурлаков жертва такая!
- Разве я не понимаю? - откликнулся Степан. - Слышал, как бурлаки о водоходной машине толковали!
Через два часа я уже крепко стоял на своих ногах. Степан вырезал мне ореховую палку, и, опираясь на нее, я смог двигаться самостоятельно.
