Немало времени было потрачено на то, чтобы хоть как‑то разобрать то, что успели наворотить верховники, а по сути Долгоруковы, пока император был фактически под их контролем. Отменили указы на которых стояла подпись Ивана Долгорукова, это ему так же ставилось в вину.
Тут правда Петру было совестно, так как те указы Иван подписывал с его попустительства и даже дозволения. Но с другой стороны, думай что творишь, тем более, уговорить Петра подмахнуть указы, Ивану не составляло никакого труда. А потом, навредить Ивану это уже никак не могло, его судьбу предопределила одна единственная подпись. Все остальное было сделано только для того, чтобы иметь основание для признания указов не действительными. Кстати, таковыми были признаны частью и те, что были подписаны самим Петром, хотя об этом и знали лишь трое — Остерман, Ягужинский и Ушаков.
Совершил Петр и поездку по мануфактурам. Странное и небывалое до селе дело. Остерман не мог нарадоваться на своего воспитанника, да и другие, кому судьба России не безразлична, смотрели на постепенно возникающие интересы императора с надеждой.
Не чинясь, Петр обходил цеха стараясь вникнуть в процесс производства. Ввергая в ступор окружающих, и поражаясь сам себе, задавал такие вопросы, что все только дивились им. Он и сам не знал, отчего в нем вдруг проснулось желание вникать во все это. А главное, данное занятие ему показалось столь же интересным и волнительным как и… Охота.
Иным и не объяснить то, что он объехал все предприятия расположенные вокруг Санкт–Петербурга. И это несмотря на сырую погоду и распутицу когда передвигаться можно было только верхом, да и то не без труда. Весь обоз расположился во вьюках растянувшегося каравана. Впрочем, о привычности юноши к бивачной жизни уже говорилось и не раз.
После поездки он еще наведался и в мануфактур–коллегию. Он ничуть не стеснялся задавать вопросы и не поленился ознакомиться с целым ворохом документов, стараясь охватить целостность картины промышленного производства империи. Не надеясь на память, выписывал наиболее выделившихся промышленников. Задавал вопросы касательно перспектив развития тех или иных отраслей, о наличии сырья потребного для роста производства и только ли в нем дело. Словом, вникал во все до чего только мог дотянуться, к своему собственному удивлению находя это занятие все более увлекательным.
Так в делах и заботах, перемежаемых учебой, и пролетело время. Оглянуться не успел, а на дворе уже конец мая. Столица постепенно расстраивалась, количество жителей увеличивалось. Все больше народу прохаживается по набережной у зимнего дворца, постепенно становится более шумно. В этой ситуации все же летний дворец куда более предпочтителен, так как дает некое уединение. Опять же просторный парк, с прохладой его аллей.
