— Лично я, Клара Яковлевна, не могу бороться. Даже за собственную жизнь, если так встанет вопрос. Для борьбы нужны нравственные силы, а у меня их нет.
— Но… Но есть понятие «прощения». В конце концов, тогда было другое время, другая ситуация. И мы с вами… — она осеклась, заметив насмешливый взгляд Яна Петровича.
— Клара Яковлевна, вы знаете сами и учили своих студентов, что есть вещи и поступки, которые нельзя ничем оправдать — ни временем, ни условиями, ни причинами.
Она резко наклонилась к нему через стол и, воспрянув духом, горячо, решительно зашептала.
— Послушайте, я, кажется, знаю, что нам надо сделать! Мы можем предложить им деньги! Сколько бы они ни запросили! Вы сказали, что сейчас пришли другие времена, и вы правы! Пришли меркантильные, денежные времена, вы же видите, что творится вокруг, — откупиться можно от чего угодно!
Ян Петрович подавленно вздохнул.
— Клара Яковлевна… Мы знали их больше года. Это не уголовники, не прохиндеи, не помешанные на бизнесе деляги. Они пошли за решетку с гордо поднятой головой, ничуть не ощущая себя виноватыми. А сегодня время сработало на них. Деньги… Это могло бы дать результат, если бы речь шла о Борисе Хромове, может быть, он избил бы нас, взял отступного и делу конец. Но Аркадий… Это же по-настоящему страшный человек.
Клара Яковлевна опустила голову и долго молчала, совершенно забыв про свой обед. Потом сказала тихо:
— Мне страшно, Ян Петрович… Страшно впервые в жизни. Если бы вы видели, какое у него было лицо, когда я пришла просить прощения и еще, как дура, принесла шампанское… Лицо убийцы. У меня просто рушится жизнь. Мы не знаем, в какой дикой, извращенной форме они устроят нам казнь, но то, что мы не просто получим нож между ребер, совершенно очевидно.
— Да, дорогая… — печально согласился Ян Петрович. — Нам устроят что-нибудь изысканное, утонченное, в этом можно не сомневаться.
— Какой ужас! И самое страшное, что это происходит в такой светлый момент моей жизни! Я наконец встретила человека, для которого, кажется, родилась. Смешно говорить о влюбленности, когда тебе вот-вот стукнет сорок лет, но я влюблена, Ян Петрович. И моя дочь, что тоже очень важно, рада за меня, искренне желает мне счастья! Она поступает в институт… Вернее, собиралась, но как теперь все развернется?.. Эти мерзавцы ведь не будут тянуть, не будут поджаривать нас на медленном огне страха и ожидания?
— Думаю, что нет, — ответил Ян Петрович. — Это решительная и скорая на расправу публика. Думаю, что наша судьба, Клара Яковлевна, уже предрешена.
