— Ну хоть воды принесите, — попросил Михаил Иванович. — И разыщите коменданта на станции.
— Коменданта я мигом, а воду вам куда? У меня только поганое ведро.
— Воду? У нас графин есть, но в нем прокислый квас и дохлые мухи плавают. Так вы его прополосните.
Женщина принесла воды, и тут же, запыхавшись, в вагон ворвался комендант станции, лейтенант по званию:
— Нет ли здесь депутата Верховного Совета?
— Есть такой, сейчас придет.
— А вы?
— До Верховного маленько не дотянул.
Комендант отдышался, успокоился. Спички у него оказались, и когда вернулся полковой комиссар, они блаженно закурили. Лейтенант говорил волнуясь:
— Кострома ищет депутата Верховного Совета, начальник санитарного поезда ищет, а тут еще Москва запрашивает. Такой переполох поднялся…
— А депутатов сельских Советов еще не ищут?
— Нет, не запрашивали. Вас мы отправим вдогонку за санитарным. Далеко не ушел, пропускает встречных.
Все решилось необычайно быстро. Полкового комиссара, осторожно поддерживая под левую руку, вывели из вагона, чтобы попутным поездом отправить на юго-запад, в Москву, а Быстрова, поскольку носилки через двери не проходили — вытащили в окно и отправили догонять поезд, ушедший на северо-восток.
Начальник поезда был поражен:
— Как же вы, лежачий, от поезда отстали?
— Сам удивляюсь, но наверное, потому, что у меня колес нет и скорость разная. Вот отстал. Лучше — дайте спичку. Полдня не курил.
— А вам курить разрешается? Я еще вашей истории болезни не смотрел.
— Еще бы! Если я несколько суток в самоволке, значит, не слабее других в вашем инвалидном обществе.
Через пару суток поезд прибыл в Горький, но недолго на Волге задержался — приказ пришел, безоговорочный, какими они и бывают, — всех за Урал, всех, кому до выздоровления более двух месяцев… А там, за Уралом, земли много, путь длинный и в трехъярусном крюгеровском вагоне — тяжелый.
Хвалили эти вагоны — широкая свободная площадка посредине, удобная для обслуживания раненых. Но на кой черт эти удобства, если так низко, что головы не поднять, дышать нечем, судно под себя не подставить, а перебитые ноги внутри гипса на продольных нарах двигаются от толчков паровоза вперед и назад, поршни внутри цилиндра.
Правда, недолго Михаил Иванович в таком вагоне путешествовал. Из-за высокой температуры его вынесли в вагон-аптеку, намереваясь сдать первому же госпиталю. Но не тут-то было. После очередной остановки комиссар поезда приходил либо начальник — он же главный хирург, виноватым голосом объясняли:
