Каждый к проблемам пола относится по-разному и строит мир в соответствии с собственным видением и вкусом. У меня в далёкой молодости произошёл смешной разговор. Я читала своему шестилетнему сыну и соседскому мальчику сказку, рядом с вязанием сидела нянька соседского мальчика — суровая, молчаливая старуха. Она вяжет и тоже внимательно слушает историю про избушку лубяную и ледяную. Ледяная у лисы растаяла, и она выгнала зайца из его лубяной — ну что я вам буду пересказывать, все без меня знают эту сказку. Спасителем зайца стал петух, и «стали они вдвоём жить-поживать и добра наживать». Вдруг нянька подняла глаза от вязания, посмотрела на меня испытующе и спросила:
— Нин, неужели они и впрямь «жили»?
Когда до меня дошёл смысл вопроса, я опешила. Ведь такое в голову не придёт! А вот ведь пришло. Уж если петух и заяц вызвали такой нездоровый интерес, то можно представить, что сочинит обыватель про Екатерину и её фаворитов. Поэтому в своих рассказах я буду ссылаться только на реальные факты, никаких домыслов.
Некий путешественник попал в Зимний дворец. Осматривая апартаменты царской семьи… Не понимаю, экскурсии там, что ли, водили, но Валишевский пишет об этом очень уверенно. Продолжаю, осматривая дворец, наш вояжёр попал в два небольших салона, примыкавшие к спальне. Один салон был украшен драгоценными миниатюрами с изображением самых смелых любовных сцен, а в другом на стенах висело множество мужских портретов — близких Екатерине людей. Другой путешественник, поляк Нимцевич, описывал дома, которые были построены для Екатерины по дороге в Крым в 1787 году: «Спальни императрицы везде были устроены по одинаковому плану; возле её кровати помещалось громадное зеркальное панно, двигающееся посредством пружины; когда оно поднималось, то за ним показывалась другая кровать — Мамонова». Оставим эти рассказы на совести рассказчиков.
Мне и сейчас хочется попытаться оправдать Екатерину. Вряд ли она сама придумала и осуществила план этого министерства любви. Думаю, что всё это было сделано руками угодников, тех, которые заглядывают в глаза, читают в них немой приказ, а потом воротят такое, что и на ум не придёт. Устроили ей доверенные люди удобную, романтическую жизнь, и спасибо. А кто сказал, что человек в старости чужд романтики? Под зеркалами с Мамоновым она лежала в возрасте 59 лет. Последний фаворит Платон Зубов был младше её на 36 лет.
Мне хочется вспомнить историю, о которой пишет Дашкова. Она встретилась в Григорием Орловым в Лейдене, случайно. Он уже не был фаворитом, был женат и приехал за границу, чтобы возить больную жену по врачам. В приёмной у врача Орлов и столкнулся с Дашковой. Потом Орлов нанёс ей визит. Дашкова была этим явно недовольна, но была вынуждена быть вежливой. Первая фраза Орлова была неожиданной:
