Татьяна подняла глаза на учителя.
— Мы не сможем вытащить железку — зазубрины искромсают его до смерти! Единственная возможность его спасти — попытаться выжечь металл! Вы согласитесь со мной, доктор?
Лу-Тан молча кивнул. Глаза его следили за Татьяной совсем как в тот, первый вечер.
— Э — управление сердцем. Антишоковый мозговой барьер. Разряд на счет три. Раз… два… три!
Она едва коснулась железки концом кабеля. Синий всполох пробежал по металлу, раскалив добела. Сатианета выгнуло дугой. Но Лу-Тан, успевавший следить и за тем, как манипуляторы заново выстраивают кость в ноге, был начеку. Силовые щупы прижали тело пациента, не давая двинуться.
Мгновение, и железки не стало. Лишь черная пыль оседала на грудь несчастного, быстро вытягиваемая направленной вентиляцией. Высокая температура расплавила и заново запаяла внутренние ткани — дыхательный мешок снова был цел. Сердце сатианета еще билось, но Татьяна знала, что это заслуга Икринки. Оставалось надеяться, что антишоковый барьер продержит мозг еще несколько минут в состоянии блаженного неведения.
Руки работали быстро. Отломать кусок панциря, опустить в плазму, отломать следующий, опустить. Скальпель. Разрез. Пальцы нащупывают острые края толстой кости. Очень толстой.
— Здесь нужно манипуляторами, — подсказал Лу-Тан, — руки слишком слабы! Дайте-ка мне! А вы пока приготовьте клей на основе плазмы. Надо будет после собрать панцирь заново.
Татьяна подключилась к лабораторному сектору. Заворчала, задвигалась загадочная система, полная прозрачных трубок и блоков. Пакет плазмы из запасов Лазарета был проглочен утробой лаборатории, разложен на составляющие, переработан и выдан заново густой ярко-желтой массой.
Лу-Тан между тем отвлек манипуляторы он изуродованной конечности, прикрыл глаза, полностью переключая управление на себя, завел щупы в разрез. Механические руки вцепились в разлом и попытались его свести. Икринка тревожно замерцала. Показатели сердечной деятельности резко падали.
— Врешь! — пробормотала Татьяна. — Э! Дай картинку грудной полости!
Она вновь взяла скальпель, протянула разрез ниже. Запустила пальцы в узкое пространство между костями, нащупала сердце — большое, пятикамерное.
— Э, сердечный ритм сатианетов в состоянии нормы звуковым сигналом!
Запищал зуммер. Писк. Писк-писк-писк. Пиииск — пятая камера. Повинуясь указаниям, Татьяна массировала сердце до тех пор, пока Лу-Тан не свел кость воедино, не скрепил место разлома металлическими скобами и не вывел манипуляторы наружу.
