простить его Пьетра не захотела, и как только смогла встать на ноги, вернулась в обитель. Приняла постриг.
И ни разу больше не отходила от стен дальше, чем на двадцать шагов. На первой исповеди святой отец
ужаснулся, даже вызвал экзорциста от Папы, но по счастью всё кончилось хорошо. Она стала монахиней,
божьей невестой, божьей марионеткой, владеющей жизнью и смертью… Спасибо Господи, что жизней –
больше, спасибо за тех, кто родился и тех, кто будет рождён, спасибо и не оставь меня, грешную Пьетру, на
всё твоя воля, спасибо… Монахиня распростёрлась на каменных плитах, в её голове звучал колокол – время
утренней мессы, солнце жёлтым пальцем коснулось купола…
Когда сёстры взломали дверь, они нашли мать Паолу недвижной и почти бездыханной. В правой руке
она сжимала распятие, в левой – пыльный цветок из тряпок. Сёстры думали, что в ближайшие дни им
придётся выбирать новую настоятельницу, но Господь уберёг. Две недели бреда и жара, страшный кризис –
три сестры едва могли удержать в постели мощное тело матушки, сутки тяжкого сна – и Паола пошла на
поправку. Чтобы как-то развлечься (сестра Маргарита запретила ей отягощать ум чтением) она стала
возиться с вышивкой и шитьём, отыскав под подушкой старую розу пустила и её в дело. Сёстры гадали, что
за таинство делает мать Паола, но до самого Рождества она настрого запретила заходить в её келью.
Вечером незадолго до праздничной мессы Паола собрала сестёр, ходячих больных и приютских
детишек в трапезной. По её указаниям сёстры натянули вдоль дальней стены длинную простыню, сшитую
из нескольких кусков полотна. Потом на две минуты задули свечи, а когда снова зажгли огонь – перед
занавесом уже возвышался разукрашенный пышный вертеп и ушастый осёл торопился везти в Египет
беременную Марию.
– А расскажем мы вам байку да не зря:
Про злодейского про Ирода Царя,
Саломею голышом и мать её,
Про нелёгкое Иосифа житьё,
Как придумка серохвостого осла
И Марию и младенчика спасла…
Зал смеялся и плакал – текст истории Рождества отличался от принятого, да и шуточки царя Ирода
были под цвет красной розе девы Марии. Дети хлопали и пищали, взрослым тоже не сиделось на месте. Под
финальную фарандолу все дружно притопывали – кабы не трапезная, а базарная площадь – вот бы пуститься
в пляс. Святое ж дело, праздник какой – Рождество!
Сестра Беата потом написала письмо самому Папе, но что он ответил – мы вам не скажем. Лучше
