— Было жилье людское, — шептал Лу, — дом дюжины разных людей, их детей, их живности. А теперь все это достанется паукам и гремучим змеям. И государству. — Он заметил, что солнце клонится к горам на западе. — Поехали, Билли.
Мы спустились к ранчо, миновали ворота, распахнутые, им теперь незачем затворяться. Вот и Саладо. На обеих ведущих осях мы погрузились в песок и выбились из него, прокатили по сухому дну реки и вскарабкались на противоположный берег. Бледные тополиные листья дрожали у нас над головой, издавая сухой шорох, казавшийся отныне бессмысленным. Два ворона, усевшись на сухом суку, словно колдуны, прокаркали нам вслед. Начиналось путешествие в горы.
— Джипы повсюду наследили,— сказал Лу. — Можно подумать, целая армия маневры проводила. Если и ехал тут старик, не распознаешь. — Он мчал с наивозможной скоростью по каменистому проселку, через наносы рыхлого песка и через промоины, в точности на сверканье низящегося солнца. Нас качало и трясло, пыль позади висела занавесом в полмили длиной, золотясь в вечернем освещении, застя вид сзади.
Вот и другой ветряк показался, глядит себе в небо, рядом чан, кораль, помост для погрузки скота. Но ни скота, ни лошадей, никто нас не ждет. Мучили жара, пыль, жажда, но Лу, не сбавляя скорости, вел машину вперед по предгорью.
— Я уж и не ищу следов, — прокричал он мне сквозь шум, — твердо уверен, что он там, — и показал на верх Ворьей горы.
Мотор застонал, когда подъем стал круче, из-под задних колес летел щебень. На двух осях мы взобрались в заросли кедровника и можжевельника, по увядшим августовским травам, вслед за птицами, маячившими впереди, и улетевшими от истошного звука машины. Миновали тропу, отходящую по гребню на юг, и то место, где нам с Лу повстречались военные, наконец добрались до развилки проселка и старательской тропы. А тут должны были остановиться: несколько поваленных сосен преградили путь к хижине. Джип ткнулся в ближайший из стволов, Лу выключил мотор.
— Похоже, отсюда нам идти своим ходом, напарничек.
Вылезли из кабины, размяли колени, послушали тихий шелест деревьев, отдаленные птичьи крики, оглядели перегороженную дорогу.
— Гостей он не желает, — заключил Лу. — Во всяком случае, на колесах,—Он посмотрел по сторонам. — Господи, какая тишина. Помнишь, как тут жизнь кипела тогда, в июне?
— Помню. — Я глянул на север, вбок, за складки скал, вспомнил то жуткое место, где мы с дедушкой нашли потерявшегося коня — с пробитой головой, разорванным брюхом, с грифами, кормящимися его внутренностями.
