Было так стыдно, что и не ответить.
— Матери твоей мы не сообщали, — добавил Лу. — Тебе и в этом повезло. Узнай она ненароком, никогда бы больше из-под надзора своего не отпустила, сам знаешь.
Я сам знал и потому молчал.
Дедушка хмыкнул, прокашлялся, вынул изо рта сигару.
— Разрешу-ка тебе побыть еще неделю, Билли. Только одну неделю. И уезжаешь домой. Понял?
— Да-да.
Все мы трое помолчали. Я слушал лопотанье летучих мышей, шум полета козодоев, нервное чириканье цыплят, устраивавшихся на ночь под сеновалом. Слушал звук копыт — это в корале подошли к колоде трое последних наших коней.
— Ну, надо б мне уже дома быть, — вздохнул Лу, медленно распрямляясь. — Ужин остынет и Ани из терпения выйдет.
— Ты уж с ней по-доброму, — ответил старик. — Женщина она добрая, и ты уж с ней по-доброму обходись.
— Можешь на это рассчитывать. Ох, и устал же я. Эти последние сутки вымотали.
— Гляди, через день-другой того горячей будет, — сказал дед.
— И на это можешь рассчитывать. Я буду ждать. Дай мне знать, когда понадоблюсь. Впрочем, завтра мне все-таки надо съездить кой-куда. Какого черта нет у тебя телефона, Джон?
— Так и не научился в эту штуку говорить.
— Если бы захотел, научился бы.
— Возможно. А не хотелось путаться в телефонных проводах. И так забот хватает.
Улыбнувшись, Лу стиснул мне плечо.
— Ты береги старика-чудака, Билли. Пожалуй, оно к лучшему, что ты вернулся.
Габардиновый его костюм был грязный и мятый, галстук сполз, на новой шляпе проступили пятна пота, но все равно выглядел он как джентльмен, как истый человек Запада. Я б за Лу в любой момент проголосовал.
Вокруг стало еще сумрачней, когда он на своей сверкающей машине растворился вдали.
— Дедушка, — спросил я, — что делают те люди в джипе у восточных ворот?
— Меня сторожат, — весело отвечал он. Раскурил сигару, и от ее дыма сникли оводы по соседству. — Они здесь затем, похоже, чтоб людей не впускать. Репортеров, зевак и прочих. Лу рассказывает, мы теперь в газеты попали.
— А что они дальше будут делать?
— Кто?
— Государство.
— Знать не знаю. Завтра авось выясним. Да, Билли, твои тетки уговаривают продать ранчо. Позавчера от всех от них письма пришли. Даже твоя мама уговаривает продать.
— Мама? О нет, дедушка, только не она. Быть того не может. Нет-нет, не она это. Наверное, отец...
— Письмо, Билли, маминой рукой написано.
— Какая разница! Нет-нет, я не верю. Она бы никогда... правда, это отец.
— Хочешь услужить мне?
— Да-да!
— Устрой коням работенку, пока не лег. Они неделю не езжены, ни один. Боюсь я отлучаться, даже на полчаса. Прослышали мы, двое государственных агентов прямо в ивняке прячутся, поджидают такого случая. Прошлой ночью их там не было, а нынче, может, засели. Пошли, помогу взнуздать.
