— Может, вы и правы. Да уж наверно правы. Поглядим. Так или иначе, вас, надеюсь, тут не будет... по прошествии двух недель.
— Буду. Ждать вас тут буду. — Дедушка не повысил голоса, но прозвучало это с мрачной силою. — И лучше-ка вам усвоить: я пристрелю первого, кто положит лапу на мой дом. Запомните это. Передайте репортерам, коли охота. Убью первого, кто притронется к моему дому.
Шериф грустно покачал головой.
— Уж не выражайтесь так, мистер Воглин, — говорил он в землю,— это серьезное нарушение — угроза представителю закона. Уж не выражайтесь так.
Старик вдруг вышел из себя:
— Пошел вон! Вон с моих владений! Вы нарушаете границу частной собственности! Вон!
Пальцы Лу больно впились мне в плечо.
— Джон, — мягко произнес он, — полегче...
— Здесь теперь государственная собственность, — сказал шериф. Потом заключил свою мысль. — Это вы нарушаете, мистер Воглин.
— Чего-чего? — вскричал дед. — Что вы сказали?
Лу отпустил мое плечо и подошел к шерифу.
— Вы бы лучше уехали, шериф. Лучше бы без задержки уехали.— Лу смотрел ему в глаза, пока тот не потупился.
— Уезжаю, — выдохнул шериф. Он попятился, томно вскинул руку, едва пошевелил ею в воздухе, это был прощальный жест. — Надеюсь, друзья, свидимся. Впрочем, надеюсь, что нет. Не здесь, то есть. В другом месте, надеюсь. — Он отвернулся и потащился к своей машине, низенький, толстый, кривоногий человечек, а мухи вились вокруг его штанов. Сел за руль, уехал.
— Клоун, — заявил Лу.
— Я его убью, ежели он явится еще раз сюда зудеть и гудеть,— сказал дедушка.
— Вот что я зову хамством. — Лу добавил. — Как он себя вел! Будто клоун. А дело серьезное. Невоспитанность и хамство в худшей форме.
Разлапый начал топтать и фыркать, он все дожидался, когда мы кончим подсовывать его задние копыта. Лу обратил свой гнев на коня:
— Стой смирно, тпру! Тпру! Ах ты несчастный, вислозадый, римский нос, туристский баловень, хвост метлой, баранья шея! Тпру, тебе говорят!
И Разлапый повиновался.
После ужина, после того, как Крусита вымыла посуду и удалилась к своей основной семье, Лу и я засели за мои дорожные шахматы. Он играл невнимательно, больше спорил с дедом на ту же надоевшую бесконечную тему, и я побил его запросто за четырнадцать ходов, когда все у него было съедено, кроме короля, слона, двух коней и нескольких разрозненных пешек.
Стали играть вторую партию. И снова я победил. А он не только партию проиграл, но и спор со стариком. Во всяком случае, спор он не выиграл. Начали третью партию.
