— Нет! — громыхнул дед. — Нет, — взрычал он, как уже тысячу раз в течение лета, — ранчо не продается, побожиться мне, не продается! Слишком я стар переезжать. Меня отсюда в гробу вынесут, ей-богу! И слушай, по-твоему, не прихвачу ли я пару-тройку государственных этих чиновников с собой, — то не вопрос был задан, а было сделано заявление.
— Они просто стараются выполнить свой долг, Джон.
— Я тоже. Свой долг.
— Есть точное слово для таких, как ты, — сказал Лу, хитро мне подмигнув.
— Всё одни только слова.
— А это слово — анахронизм.
— Анархизм?
— Приблизительно то же самое.
— Шах, — отчетливо произнес я.
— Слов я не боюсь, — сказал старик. — Можешь называть меня как угодно. Лишь бы вежливо.
— Черт подери, Джон, на это ты можешь рассчитывать,
— Шах, — повторил я. — Твой ход, Лy.
— Я не перестал рассчитывать на тебя, Лу.
— Что ты сказал, Билли?
— Твой король под шахом.
— О, вон он как! Что ж мне с ним делать?
— Вот кто может спасти тебя, Лу, — я терпеливо указал на его ферзя.
— Ах, ферзь... — он поглядел на свои часы. — Поздновато становится.
— И то, — отозвался дедушка.
— Твой ход, Лу.
Прошло что-то около двух недель, и наш скот увезли.
Мы возвращались на ранчо под закат, свет слепил глаза, солнце било прямо в ветровое стекло. В кузове пикапа было на полсотни долларов всякой еды, в основном консервы и фасоль. Старик готовился к долгой осаде. Везли мы и почту: мне — письмо от мамы, дедушке — стопку государственных посланий.
Старик подвыпил, но твердо держал курс, и вот мы на скорости сорок миль дотряслись до въездных ворот. Дед дал тормоз, грузовичок дернулся и резко застыл. Но прежде чем мне вылезти открывать ворота, мы заметили непорядок — ворота были уже настежь.
— Что это они затеяли? — пробормотал старик. Проехал вперед и остановился по ту сторону забора. Я сошел, чтобы закрыть ворота. И увидел новенькие железные таблички, блиставшие на вереях: «Государственная собственность США. Входа нет». В виду имелось наше ранчо. Я постарался оторвать эти штуки голыми руками, да только обломал ноготь. Старик, поняв, чем я занят, вышел из кабины, сжимая гвоздодер. Отодрал таблички и запустил их далеко в кусты. Мы вернулись к пикапу. И застыли.
Огромное облако пыли поднималось над солонцовой долиной, где находятся основные наши погрузочные загоны. По низу пыльной тучи проглядывали силуэты коров, лошадей, людей и автомобилей. Спокойный вечерний воздух доносил к нам легкий шум от движения животных, приглушенный большим расстоянием.
