— Ты же знаешь, какой Бебо проказник. Сидит сейчас в кабинете, точит карандаши и придумывает, как бы отравить мне жизнь.
— Страшным дураком оказался наш Бебо, — искренне произнес профессор, — раз он твой начальник! Ну а ты еще больший дурак — ведь когда-то, в годы нищеты и ужасной голодухи, ты был его начальником, разве не так? Если собираются два глупца, один из них — полнейший кретин.
— Ты смолоду учился делать комплименты. — Я уже стоял у двери. — Я тебе это припомню, труповед.
— Ты давай звони, уж коли мы вместе через голод прошли, — бросил Колев и мечтательно причмокнул. — Соберемся как-нибудь, поболтаем о славном прошлом, поедим, естественно…
(11)
Я мыл руки под краном в туалетной. Когда я, задумавшись, созерцал в зеркале свою худую страдальческую физиономию, за стеной в коридоре раздались бодрые шаги. Дверь в туалетную была приоткрыта, и я волею судеб услышал разговор юных коллег, которые остановились, решив, видно, выкурить по сигарете и потом уже приступить к разбирательству человеческих злодеяний.
— Это правда, что у тебя увели из-под носа дело о ПО «Явор»? — спросил чей-то бас.
— Его передали Гончей. — На сей раз голос принадлежал Карапетрову. — Он же самая опытная ищейка в нашем отделе.
— Да, опытная, только слегка хромая… — Смех был беззлобным.
— Хромая, зато хитрая. Поджатый хвост и слезящиеся глаза порой вводят в заблуждение. Стоит к ней приблизиться, как она тут же набрасывается.
— Я поражаюсь, как можно быть таким скучным! Когда старик молчит, он скучен, когда говорит, тоже скучен. Думаю, что он такой же, даже когда спит.
— А спит ли Гончая вообще? Из-за своей чрезмерной совестливости…
— И в этом нелепом черном костюме… он похож на сотрудника похоронного бюро. Он, наверное, сначала разжалобит свидетелей, заставляет их всплакнуть, а потом умными вопросами припирает к стенке.
Я ощутил в душе легкую, романтическую грусть и решил испортить праздник своим приятелям. Не торопясь вытер руки и вышел в коридор. Парни смолкли, очаровательно покраснели и уставились на меня, будто я показал им фокус, и они теперь предались мучительным раздумьям, стараясь угадать, куда же я дел разноцветные платочки. Я слышал, что англичане, когда им нечего сказать друг другу, начинают обстоятельно обсуждать погоду. Эта тема безобидна, как будничные приветствия, и всегда приятна и необременительна, даже если погода никуда не годится.
— Чудесный день! — сказал я спокойно. — Неужели весна никогда не кончится?
