Экспедиция в Западную Европу Сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова | страница 53
Поѣздъ тронулся.
— Прощайте, — поклонился я.
— Прямо бѣсились отъ жадности, — крикнулъ въ отвѣтъ юноша.
— Прощайте!
Онъ поставилъ рупоръ:
— Жадные, говорю, окаянные… Деньги, деньги…
Больше я его не слышалъ.
Поѣздъ шелъ медленно, останавливаясь на каждой станціи, чтобы принять нѣсколько пьяныхъ швейцарцевъ.
Они фальшиво пѣли, кричали, обнимали послушныхъ женщинъ, отъ души веселились. Нескладные, темные, забытые и идіоты — равноправные любимые дѣти труда, денегъ и алкоголя.
Я послушался отравленнаго бѣлобрысаго юноши и пошелъ на Рейнскій водопадъ безъ закуски. Все было чисто, дешево и удобно. Вечеромъ его освещали цвѣтными огнями.
Я смотрѣлъ на водопадъ, на эту панику брызгъ и пѣны, слушалъ грохотъ и ревъ обезумѣвшей, свергающейся въ пропасть воды… Водопадъ…
Мнѣ стало жаль его. Несчастнаго, все еще могуче-прекраснаго, юродиваго старика.
Онъ по прежнему думалъ, что наводитъ священный ужасъ, метался, трясъ бородой, не замѣчая, что его давно показываютъ за франкъ съ персоны, играютъ зайчиками на его носу, вплетаютъ ленточки въ старые сумасшедшіе волосы и ткутъ изъ нихъ кухонныя полотенца.
За это ему обезпечена квартира и столъ. Честный старикъ и хорошій работникъ.
ВЪ РЕСТОРАНЪ
Онъ вошелъ съ ней подъ руку — довольная супружеская чета.
Снялъ шляпу и передалъ ей. Снялъ пальто и передалъ также ей. И палку. Все передалъ ей, вѣрной подругѣ жизни.
Сѣлъ и спросилъ пива, предоставивъ ей полную свободу.
Онъ ей вѣритъ.
Швейцарская идиллія.
Онъ пришелъ одинъ. Похлопалъ кельнершу и спросилъ пива. Похлопалъ еще разъ кельнершу и еще разъ спросилъ пива. Похлопалъ кельнершу, спросилъ пива. Похлопалъ, спросилъ… похлопалъ, спросилъ…
Свободная, какъ вѣтеръ, кельнерша! Одна для всѣхъ. Терпѣливо ждетъ кельнершу женихъ Фридрихъ.
На другой день я получилъ странную телеграмму:
Sdiomvineziakris acowmifasowiiiga kin.
Въ первый моментъ я заподозрилъ убійство, — затѣмъ ловкую симуляцію. Но когда пришелъ въ себя, довольно свободно расшифровалъ:
— Ждемъ Венеція Крысаковъ, Мифасовъ, Южакинъ.
Повидимому, компанія сильно потратилась и экономила на телеграммахъ, пользуясь правомъ писать до пятнадцати буквъ въ словѣ.
Я выѣхалъ.
Промелькнула сказочная умирающая Венеція… Черные лебеди прошлаго — гондолы.
Дворецъ дожей — прихотливый сладкій и лживый, какъ кусокъ сухого, отравленнаго торта.
Римъ, съ пеньками капитолійскихъ колоннъ. Бани Каракаллы, Колизей — осыпающіеся, ограбленные, обгрызанные, какъ куски кукурузы, жадными мстительными зубами папъ.
