— Нѣтъ ужъ довольно, — попросилъ я. — Поговоримъ о другомъ, повеселѣе.
— Повеселѣе? — задумчиво переспросилъ онъ. — Разсказать, развѣ, какъ здѣсь, на лекціяхъ студенты забавляются?.. Воробья недавно у химика выпустили… Кошку…
— Еще веселѣе, — жалобно сказалъ я, испуганный мрачнымъ, насмѣшливымъ выраженіемъ его глазъ.
Повидимому, юноша былъ отравленъ до самой сердцевины, какъ стебель какого нибудь ядовитаго растенія. Его волосы стали похожими на забытую въ химическомъ шкапчикѣ паклю, на кончикѣ носа выступила ядовитая капля.
— Прекрасно, — согласился онъ. — Вы… не соціалъ-демократъ? Нѣтъ? Ну, все равно. Я, было, вамъ про первое мая разсказать хотѣлъ… Пролетарии всѣхъ странъ соединяйтесь!..
— Первое мая?! — вскричалъ я. — Великолѣпно! Что можетъ быть прекраснѣе и радостнѣе этого праздника труда?! Когда люди разныхъ профессій, возрастовъ и сословій идутъ нога въ ногу, обнявшись, какъ братья, воины единой могучей рати…
— Словомъ пролетаріи всѣхъ странъ соединяйтесь!.. — съ глубокой и грустной ироніей, подсказалъ отравленный юноша.
Мое сердце начало щемить.
— Кажется скоро уже — станція? — робко спросилъ я.
— Скоро… Стало быть — пролетаріи всѣхъ странъ соединяйтесь? Такъ, что ли?.. Хорошо… За два дня до прекраснаго праздника труда въ читальнѣ вывѣсили объявленіе. Просимъ — де, господъ русскихъ участія въ шествіи не принимать, потому что ходятъ они не въ ногу, поютъ плохо и вообще… элементъ безпокойный…
Мнѣ стало казаться, что воздухъ наполняется ядовитыми испареньями. Я вспомнилъ стихотвореніе «Анчаръ».
— Вносятъ безпорядокъ! Какъ не вноситъ?! Идетъ этихъ идіотовъ видимо, невидимо… Азъ, — два! азъ, — два! лѣвой-правой! лѣвой-правой!.. Зонты черезъ плечо — съ дозволенія начальства. Цвѣты, ленточки, впереди — пиво… Азъ-два!.. А тутъ эти, прости Господи — отречемся отъ стараго міра. Поютъ скверно, идутъ въ разбродъ, кучка маленькая… Никому не нужны… По грязи топчутся… Эхъ!..
Кажется онъ естественно умолкъ. Подошли къ станціи.
— Вы въ Цюрихъ? — спросилъ юноша.
— Въ Цюрихъ.
— А потомъ въ Россію? Пожили бы здѣсь — у васъ чихнуть лишній разъ не позволяютъ… Право.
— А развѣ вамъ это здѣсь хочется? — спросилъ я.
Отравленный юноша не отвѣтилъ.
Когда я садился въ вагонъ, онъ скороговоркой проговорилъ:
— На Рейнскій водопадъ совѣтую ѣхать безъ провизіи — тамъ недорого. Меня тамъ въ прошломъ году чуть живымъ не заѣли, особенно старуха. Закуску, дескать, изъ чужого кантона привезъ — нашему раззореніе. Нищіе — русскіе! Издѣваются…
