Из всех просмотренных за день портретов этот отличался наибольшей оригинальностью. Казалось, художник пытался изобразить на холсте то, на что у него не хватило мастерства. Ему не удалось передать выражения глаз — наиболее индивидуальной части лица. Художник не смог оживить тонкие губы, и рот казался деревянным и безжизненным. Лучше всего удалось передать структуру лица: волевые скулы, впалые щеки, подбородок — слишком выдающийся, чтобы подчеркнуть силу характера.
Грант медлил перевернуть карточку и посмотреть на подпись, желая получше рассмотреть лицо незнакомца. Судья? Воин? Принц? Человек, привыкший к власти и сознающий свою ответственность. Беспокойный и совестливый; возможно, любит доводить все до совершенства. Человек, способный строить большие планы, но не забывающий и о мелочах. У таких бывают язвы желудка. В детстве много болел; у него было то непередаваемое выражение, которое на всю жизнь оставляют страдания, перенесенные в юные годы, — выражение не столь явное, как у калеки, но столь же заметное, если приглядеться. Художник понял это и передал на холсте. Легкая припухлость нижних век, как у ребенка после тяжелого сна; стариковское выражение молодого лица. Грант перевернул фотографию. На обороте стояло: «Ричард III. С портрета из собрания Национальной галереи. Неизвестный художник».
Ричард Третий…
Так вот чей это портрет. Ричард III. Горбун. Чудовище из рассказов для детей. Погубитель невинных младенцев. Синоним злодейства.
Грант перевернул карточку и еще раз взглянул на лицо. Быть может, художник увидел в тех глазах и пытался передать взгляд человека, чем-то преследуемого?
Грант долго вглядывался в лицо Ричарда III, в необычные глаза. Они были продолговатые, близко посаженные, под слегка нахмуренными в беспокойстве бровями. В первый миг могло показаться, что Ричард пристально всматривается во что-то, но, приглядевшись, Грант понял, что взгляд скорее отвлеченный, почти рассеянный.
Когда Лилипутка пришла за подносом, Грант все еще изучал портрет. Ничего подобного ему прежде видеть не приходилось. По сравнению с этим лицом Джоконда казалась обычным плакатом.
Взглянув на нетронутую чашку, Лилипутка привычным жестом прикоснулась к еле теплому чайнику и надулась. Неужели ей больше нечего делать, как приносить чай, на который больной не обращает внимания? Грант подсунул ей портрет.
Что она о нем думает? Будь этот человек ее больным, какой диагноз она бы поставила?
