Впрочем, сплетен здесь не наблюдается, так как малочисленные жители давно уже перемыли друг другу кости и превратились в подобие древней общины, дружно прозябающей на обочине бытия.
В свете всего сказанного выше становится понятным интерес, вызванный появлением среди нас нового человека, появлением, к тому же, внезапным и странным.
Начну с того, что около года назад умерла моя соседка: старая болезненная женщина, почти ослепшая на последних месяцах жизни.
После похорон в городе появился ее сын, которого я увидел впервые, хотя жил рядом с его матерью почти десять лет. Он, несмотря на солидный возраст, оказался человеком не только крепким физически, но и деловито расторопным.
Через какой-нибудь месяц квартира, не успевшая еще официально перейти в наследство, оказалась выставленной на продажу.
Стоимость была мизерная даже по меркам нашего нелегкого времени, а я, признаться, давно мечтал о расширении жизненного пространства, становящегося для моей семьи все более тесным по мере взросления дочери. Но для человека, постоянно живущего в долг, кажущаяся незначительность суммы нисколько не облегчала задачи.
Кое-что продав, кое-где призаняв, я окончательно погрузил себя в долговую яму, но так и не собрал нужного капитала.
После семейного совета было решено отказаться от всего, что не создаст своим отсутствием угрозы для жизни и таким варварским способом в какие-нибудь семь-восемь месяцев скопить недостающее.
О том, что квартиру могут купить, я не задумывался, зная, что местных жителей она не интересует. Переезда же в наш "мегаполис" чужеземцев и вовсе смешно было предположить.
Теперь, пропуская все ужасы экономии, я продолжу с того раннего июльского утра, когда я проснулся от звука захлопнувшейся в подъезде двери. Сам по себе этот звук ничего страшного в себе не содержал, и я совсем было погрузился в прерванный сон, как вдруг хлопок повторился, и я понял, что кто-то вышел из квартиры, которую я уже открыто называл своей.
Не в силах отделаться от нехороших мыслей, я торопливо схватил сигареты и выбежал на балкон…
…Он был стар. Узорчатый свитер неуклюже висел на тщедушном теле, которое, казалось, и в лучшие годы не отличалось силой. Он был совершенно седым и к тому же прихрамывал, опираясь на зажатую в правой руке тросточку. В левой руке он держал поводок, привязанный к ошейнику большой беспородной собаки.
Уснуть я так и не смог. Я беспрестанно курил, пил крепкий чай, твердил про себя, что все не так уж плохо, что рано делать выводы, однако делал их, бесцеремонно убивая последние ростки рассудительности.
