За полчаса до открытия местного почтового отделения, занимавшего длинный одноэтажный барак с прогнувшейся крышей, я уже стоял у его дверей, ощущая приближение нервного приступа.
Междугородний звонок вытащил сына моей бывшей соседки из кровати. Он был зол, груб и прямолинеен. Сказал, что квартира продана и что он не видит причин, почему ей не быть проданной, если нашелся покупатель. Мне нечего было ему возразить. Апатия овладела мной. Я мог бы узнать, что за человек превратил в пыль те семь месяцев, в течение которых моя семья отказывалась от самого необходимого… Я мог бы… но мне это было без надобности…
К несчастью, мой двухмесячный отпуск едва успел начаться. Я был лишен возможности отвлечь себя работой, и стены моей маленькой квартиры давили и словно сближались с каждым новым хлопком соседской двери. Я стал много пить, сделался придирчивым, циничным. А какие слова произносил я в адрес нового соседа! Но что меня бесило больше всего — так это речи жены, просившей меня успокоиться, говорящей, что сосед — старый человек, не заслуживший подобного отношения. Я не мог этого слушать. Я кричал на жену, уходил из дома, напивался и казался себе мучеником.
Мои друзья, не раз слышавшие фразу "моя квартира", подшучивали надо мной. Я готов был убить их.
Так прошла неделя.
Каюсь: сперва я хотел подробно описать ее, рассказать о страшных мучениях, о душевном надломе, о чем-то высоком, трагическом. Мне кажется, я хотел себя оправдать, но из этого ничего не вышло. Думая о той неделе, я понял, что, в сущности, не помню ее. Водка, нецензурная брань, нелепые упреки, адресованные жене, — ничего высокого, низость и стыд, который пришел слишком поздно.
Как-то вечером я встретил его. Он спускался по лестнице. Собака и тросточка дали мне возможность узнать его, хотя меня и шатало от выпитого. Помнится, он произвел впечатление старого, совсем больного человека.
Я уловил мимолетный жест: он хотел со мной поздороваться. Но мой взгляд остановил его. Не знаю, что он прочел в этом взгляде, возможно, пожелание смерти.
Я грубо толкнул его плечом, проходя мимо. Так мы познакомились.
Мне тогда казалось, что прежнее спокойствие никогда уже не вернется. Теперь мне это непонятно. Какие пустяки иногда отравляют существование! Неделя прошла, и ощущения утратили остроту. Моя семья была со мной, и я был перед ней виноват. Неделя злобной отчужденности сменилась неделей заискивания. Я накупил подарки, говоря красивые слова, и на исходе недели получил прощение, после которого заискивание ушло вслед за злобой и начались будни, наполненные привычной скукой, включающей в себя, в разумных количествах, водку, красивые слова, злобу и любовь.
