Я с удивлением взглянула на Луиса. У меня на родине такой подарок имел совершенно особый смысл, но едва ли агенту были известны древнекитайские ритуалы. Каро выжидающе смотрел на меня со спокойной улыбкой, ни тени беспокойства или волнения на его лице. Нет, он определенно не знал, что только что сделал.
- Она ведь очень старая? - спросила я.
Кажется, я могла физически ощутить десятки лет, а то и целые столетия, прошедшие с тех пор, как некий мастер выточил из кусочка безупречно белого нефрита это маленькое крылатое чудо, символ любви и надежды.
- Ты даже не представляешь насколько, - ответил Луис, и что-то в его голосе заставило меня оторваться от любования подвеской.
Буквально на мгновение маска соскользнула с его лица, и то, что я увидела под ней, было ничем иным, как сомнением. Но в чем? В ком? Каро принял беззаботный вид, как только заметил, что я смотрю на него.
- Это ведь не какая-нибудь драгоценность твоей матери, которая передавалась у вас в роду поколениями? - попыталась отшутиться я, хотя на самом деле мне было немного не по себе.
- Нет конечно, - улыбнулся Луис. - Я купил ее у уличного торговца по пути сюда.
Итан фыркнул.
- Ты думаешь, что это поможет тебе победить? - насмешливо спросил он, обращаясь к Луису.
Тот лишь безмятежно улыбнулся в ответ, ни следа сомнений или неуверенности в себе. Типичный Каро.
- Киу, - обратился Итан уже ко мне. - Но ведь это же просто взятка!
- Разумеется, это взятка, - ответил за меня Луис. - Но Киу чересчур высокоморальна, чтобы придать ей слишком уж большое значение. Можешь быть уверен, это не повлияет на ее решение.
Ядом, что прозвучал в голосе Луиса, можно было отравить пол-Бангкока. Сложно было придать слову «высокоморальна» больше глумливого презренья, чем это сделал агент. У меня тут же перед глазами предстал номер в отеле и смятые простыни на широкой кровати. Высокоморальна, в самом деле. Закрыв глаза, я постаралась отогнать непрошенные воспоминания.
Итану ничего доподлинно известно не было, но, наверное, по моей реакции он понял, на что именно намекал Луис.
- Да как ты смеешь! - воскликнул он, чуть привстав со стула и теперь нависая над Каро подобно столбу торнадо. - Ты в принципе не способен ни на что другое, кроме как выплевывать гадости, не замечая ничего, кроме собственной мерзости, не замечая красоты, доброты, таланта. Тебе просто не дано оценить всего этого, вот ты и исходишь желчью, надеясь опустить остальных до своего уровня. Но в этот раз у тебя ничего не получится. И если ты еще раз раскроешь свой поганый рот, то клянусь, я врежу тебе. И на этот раз не промахнусь.
