Запретил купец беднякам собирать горящие камни. Начали их выкапывать из земли и увозить на рудник.
А через год Ушаков с двумя компаньонами — Рязановым и Зотовым — таким же путем отняли землю у родов, кочующих по Нельде, построили там Спасский медеплавильный завод. Уголь Караганды повезли на завод, а оттуда потянулись в далекий Петропавловск чумацкие обозы с медными кирпичиками — в степном краю появилась горная промышленность.
Добычу угля в Караганде надо было расширять. Вчерашние скотоводы-кочевники, разоренные баями и царскими чиновниками, с обушком и санками полезли в шахты.
Возле угольных ям появились землянки, бараки без окон. В них ютились первые пролетарии из коренного населения. С каждым годом ширился поселок шахтеров, потребность в угле все возрастала, а оборудование — обушок и санки — не менялось. Через тридцать лет на шахтах Караганды работали бок о бок русские и казахи. Условия, в каких жили тогда шахтеры, были настолько ужасны, что возмутили даже уездного начальника. Вернувшись из Караганды, он писал в своем рапорте:
«…Холостые, девушки и семейные помещены вместе. Кубическое содержание воздуха в казармах в три раза меньше нормы. Помещения темные, ветхие, косяки вываливаются, полы с дырами. Перед казармами грязь, нечистоты. Лопаток и метелок для очистки нечистот нет. Провизия лежит вместе с дегтем, в пыли, в грязи.
Хлеб выпекается из затхлой, прогорклой муки, сырой, а продается, как высший сорт, по 25 копеек за булку в заводской лавке, тогда как хороший хлеб в городе стоит 10 копеек.
Денег рабочим не платят совсем, весь заработок остается в руках заводчиков за счет принудительной покупки в лавках.
Медицинской помощи нет. Один фельдшер с радиусом разъезда на 70 верст, да и тот морфинист, которому нельзя доверить больного…»
Однако его рапорт не подействовал ни на кого. Положение не изменялось — год от года богатели заводчики, вымирали от каторжного труда и недоедания рабочие.
Лишь в 1901 году шахтеры Караганды, и русские и казахи, впервые забастовали.
Забастовка подготовлялась долго и тщательно, но участники забастовочного комитета были так осторожны, что администрация узнала о забастовке лишь тогда, когда работы в копях остановились.
Управляющий копями, узнав, что рабочие не вышли, схватился за рыжую голову.
— Сволочи! Без ножа зарезали! — кричал он визгливым голосом, бегая по конторе, белый от ярости. Хозяева с него шкуру спустят, если завод останется без угля.
