Женя отпускает мою руку, стремглав бросается к ней. Старушка нагибается, целует девочку. Они о чём‑то говорят по–французски.
— Иди сюда! — Зовет Женя и представляет меня своей знакомой. — Это мой друг. Из Москвы! Хочешь покормить уток? Она тебе даст. У неё всегда есть булочка.
Мы кормим уток. И удивительное, ни с чем не сравнимое спокойствие охватывает меня.
Старушка прощается, уходит.
— Куда пойдём дальше? — Спрашиваю я Женю.
— Вообще‑то, я всегда делаю уроки вон на той скамейке.
— Прекрасно. Жаль, не захватил «Конику», я фотоаппарат купил. Снял бы на память, как ты тут делаешь уроки.
— Ничего. Дома снимешь.
Она сбрасывает ранец, садится на скамейку, достаёт пенал, тетрадку, учебник. Быстро начинает рисовать цветными фломастерами палочки, цифры, буквы французского алфавита. А я сижу рядом, смотрю на белые, многоярусные облака, проплывающие в синеве неба, на флотилию уток, тихо скользящую по поверхности пруда.
…Не уверен, что это моё путешествие можно назвать паломничеством, но все‑таки оно оказалось не таким уж пустым и бессмысленным. Сейчас, невидимый друг, я ощущаю твою близость, твоё присутствие, как никогда. Ведь ты больше, чем кто‑нибудь понимаешь, что значит встретить в этом жестоком мире родную душу. Я не придумал, как придумывают мечтатели или сочинители романов эту девочку. Эти божественные облака.
По ту сторону пруда из лесного массива выезжает кавалькада. Женщины в амазонках, с хлыстиками в руках медленно едут на породистых лошадях, следом — мужчины в жокейских шапочках с длинными козырьками. Словно ожившая картина эпохи импрессионистов.
Не могу сдержаться, в восхищении громко аплодирую им.
Женя хватает меня за руки.
— Это неприлично! Ты сошёл с ума. Знаешь, кто они? Графы, маркизы, князья.
Один из всадников срывает шапочку с головы, приветственно машет нам.
— Женечка, видишь, ничего страшного не случилось.
— Мама говорит: «Они живут своей жизнью, а мы своей».
Женя явно недовольна моим поведением. Собирает в ранец свои вещицы, и мы направляемся в обратный путь.
По дороге она вдруг сворачивает с аллеи на мокрую после вчерашнего дождя землю, что‑то ищет среди травы, поднимает, отбрасывает. Возвращается с двумя большими опавшими красно–зелёными листьями клёна.
— Я ещё девочка, и не могу тебе сделать богатый подарок. Вот, возьми. Будешь в Москве вспоминать, как ты и я гуляли у нас в Булонском лесу.
— Спасибо. Буду хранить. Всю жизнь.
— Подожди, лучше сама донесу до дома, попрошу у мамы конверт. Тогда они у тебя не помнутся.
