И что интересно — ни разу не отлучился в уборную.
Вот ведь фрукт.
Впрочем, с деньгами. А таким фруктам, коль они непритязательны и сорят лишь ассигнациями, официант всегда рад.
Любой бы был.
В его голове крутились странные мысли. Дядя Хэм. Старик, борющийся с рыбой. Другой старик, в одинокой бочке доживающий последние часы посреди замёрзшего залива. Человек, лежащий в номере дешёвого отеля, не в силах, в отличие от старика, встать и взглянуть в глаза смерти.
Он вздохнул.
Проклятая книга.
Проклятый талант болтуна, балагура и величественного раздолбая.
Папа Хэм.
Как монументально ты стоишь на своих старых ногах, как ярко светит огонёк твоей сигары во тьме, опустившейся на мир после твоей смерти.
Кто ты был — неважно.
Кто ты есть сейчас — вот что имеет вес.
Всё прочее — пыль.
Живы ещё те, кто видел тебя, и те, кто знал, что ты не таков, как многие думают, ещё источают свою правду со страниц своих мемуаров? Они умрут, и ничего от них не останется, только серый пепел, серая грязь.
А ты будешь жить мощно, полно, торжествующе.
Пока тебя не забудут.
Пока не похоронят в неведеньи твоего старого рыбака, генерала, боксёра.
Ибо один человек не может ни черта.
Даже когда восходит солнце.
Он сидел и смотрел в сумрак, пока ночь не заполнила небо над городом непроницаемой мглой — сначала тёмно-синей, а потом — иссиня-чёрной.
Тихо шипел газовый фонарь, бросая блёклые тени на лист. Ручка водила буквы медленно, протяжно, как будто не хотела, чтобы они выстроились в слова, а те — заполонили строки.
Но, как бы то ни было, перо одно за одним выводило буквы.
Мы строим мосты. Из бетона и стали,
Из выспренних слов над огнём пустоты —
Мы строим мосты. Мы из праха восстали,
Фонарных опор себе ставя кресты.
Он морщился, читая строчки, которые рождались под его рукой.
Он видел сверкающий треск сварочных аппаратов, гул гидравлических соединителей и гайковёртов, осязал вытянутые гулкие, звонко-вязкие стальные тела балок, чувствовал, как уплотняются и каменеют бетонные тела опор...
Мы строим мосты. Заменяя на нервы
Струну арматуры и камень на боль,
Мы строим мосты. И проект наш не первый.
На стыках конструкций — засохшая соль.
Он мучился оттого, что слова получались какими-то не то полыми и звенящими, не то монолитными и абсолютно аморфными. Строчки говорили что-то своё, что-то достаточно связное и метафоричное, но не то, что хотел сказать он. И всё же он продолжил.
Мы строим мосты над неясною бездной,
Вбивая опоры на слух в черноту.
