Она кивнула на книгу в бумажной обложке у его левого локтя.
— Вы читаете, и, судя по тому, что завернули книгу в бумагу сами, что-то такое, от чего не хотите отрываться.
Он пожал плечами.
— Ну, ничто не гарантирует, что это не какая-нибудь немыслимая дребедень.
Девушка чуть улыбнулась.
— Хорошо. Что вы читаете?
— Книгу, завёрнутую в простую белую бумагу.
Она улыбнулась шире.
— Вот видите, я не знаю, что у вас там, а уже уверена, что там не какая-то дребедень, а нечто волнующее и интересное.
— И что же?
— Тайна. И чтобы она не исчезла, я больше не буду вас спрашивать о ней.
Он усмехнулся.
— Вы осмотрительны.
— Конечно. Лучше создавать реальность, чем следовать чьему-то унылому следу, как мои попутчики последние три дня. О, а вот и мой кофе.
— Прошу, мадемуазель!
Официант расставил на столе чашку, тарелку с круассанами, кувшинчик со сливками и сахарницу. Поклонился и исчез.
— Несколько избыточно, вы не находите? — девушка чуть толкнула безымянным пальцем сахарницу — ведь тут уже есть одна.
— Он вами впечатлён, должно быть. Или, может быть, таков устав заведения. Или его личные предпочтения. Кто знает?
— Никто, — согласилась она, насыпая сахар и размешивая, — если не спросит. Впрочем, зачем нам убитая тайна?
— Вы правы, — согласился он, — убитая тайна — это очень плохо. Нет ничего более отвратительного, чем убитая тайна.
Давно прошёл и скрылся день, наступил вечер. Девушка давно допила свой кофе, попрощалась и тоже скрылась в направлении к автобусной линии. Вечерние тени легли в переулках, и над кафе зажгли электрические гирлянды.
Ему было скучно.
Скучно до смерти, до тяжёлых позывов рвоты, до серой пыльной тоски. Иногда начинала болеть голова, и он заказывал у официанта рюмку текилы и печенье. Тот немного морщился, но приносил.
Он был нетипичным туристом — сидел, пил кофе, текилу, смотрел куда-то вдаль.
Что там можно было увидеть, официант, хоть убей, не мог понять — взгляд в любом случае упирался в каменные стены завода и устья переулков. Ладно бы сидел на три столика левее — видел бы море, а если у него хорошее зрение — то и купальщиц, а ещё дальше — стоящие на рейде корабли. Но нет, пришёл, сел за этот столик, хотя официант предложил ему лучший вид, положил шляпу и книгу на стол и начал накачиваться кофе. Пил и пил, изредка просил текилы с печеньем, потом снова кофе. Список заказов уже переполз на четвёртую страницу в блокноте. Причём сразу дал в задаток сотню долларов и попросил сказать, если закончатся, он добавит.
