потому что это очень мучительная история, которая тянется за
именем Локшина.
Карпинский. (томно, но отчетливо) Мне об этом было всегда
известно. Я никогда об этом не говорил Александру Лазаревичу.
Мы с ним общались исключительно о музыке. И вообще, я хотел
бы сказать, что здесь должно быть очень четкое разделение.
Выяснение его, так сказать, каких-то социальных, что ли,
характеристик – это дело, видимо, определенных органов,
следственных, еще каких-то, а другое дело – исследование его
музыки, это…
Парин. (осторожно подталкивает Бунтмана) Ну, я думаю, надо
прямо сказать…
Бунтман. (мужественно) Да, надо прямо сказать! То есть имя
Локшина связывается с тем, что Локшин по мнению очень
многих, и существует масса косвенных тому каких-то
подтверждений, бродящих слухов, разговоров о том, что
Александр Локшин сыграл не последнюю роль в судьбе
некоторых людей. То есть просто, как говорят, на них доносил.
(внезапно меняет интонацию на более мягкую) Это
опровергается очень многими и родственниками Локшина. И
тому есть и контрсвидетельства, и контрдокументы. Существует
эта мучительная история, которую просто нельзя обойти словами
– (говорит бескомпромиссным голосом) – а то получится, что мы
нечто скрываем и хотим как-то и обелить.
[Повеяло чем-то до боли знакомым. Революционным правосудием?]
...Но здесь, по-моему, речь идет совершенно о другом, мне
кажется. Как вы считаете, Игорь?
Карпинский. (с благодарностью за поставленный вопрос) Вы
знаете, ну по крайней мере, когда я говорил с теми людьми,
которых… которые подозревали Локшина в том, что он пишет на
них доносы… Я говорил с этими людьми, и довольно со
многими. (воодушевляется) Я могу даже, так сказать, сосчитать
по пальцам, со сколькими я говорил и о каких конкретно я
слышал… Ну, понимаете, это должны быть…
Парин. Как о жертвах его.
Карпинский. Так сказать, о жертвах. Да. Вот, поскольку я не могу
утверждать, что это жертвы, то скажу: «так сказать, о жертвах».
Вот. И, естественно, я считаю, что эти люди должны, так сказать,
я обязан о них говорить уважительно, потому что это люди, они,
конечно, должны свои какие-то, так сказать, соображения
высказывать, так сказать, в соответствии с другими какими-то
фактами. (стесняется назвать эти факты; сейчас они сильно
помешали бы) То есть какая-то одна точка зрения здесь
невозможна. Что вот я жертва – и все…
Парин. Я думаю, что здесь еще есть, кроме того, что, по-
видимому, должно быть какое-то действительно разбирательство
