Пальцы сами нажали на камни браслета, а еще через миг я стоял на крупном булыжнике возле суетящейся толпы и мрачно взирал на оборотней, таскающих из реки бревна, которые ловко заворачивала к берегу тугой водной струей Лавена.
— Кто отдал приказ вытаскивать бревна в этом месте?! — В моем рыке неожиданно прозвучало столько гневной ярости, что замерли даже маглоры.
Отпустила почти вытащенное бревно Лавена, неверяще оглянулся Ренгиус.
— Ну я. — Кахорис смотрел на меня так упрямо, что на миг я даже восхитился его настойчивой заботой о моем собственном удобстве.
Ну не дурак же я, сразу понял, для чего он распорядился таскать бревна именно напротив моего холма. Однако и уступать ему не намеревался, хотя и считал Каха своим самым надежным другом и заместителем.
— Зачем?!
А вот теперь я специально добавил в рык льда и металла, даже звякнуло что-то в ответ в доме Агана. То ли стекла, то ли посуда.
— У вожака должен быть достойный дом. — Волк чуть побледнел, но губы поджал еще упрямее. — Лучше всех. А отсюда мы их легко к тебе на холм поднимем.
— Ках, — я специально назвал его коротким именем, чтоб до него наконец дошло, — ты про какого вожака сейчас говоришь? Про Парамона или про Назирга?
— Про тебя. — Его голос вдруг сел и охрип. — Как ты не понимаешь…
— Это ты не понимаешь.
Мне вдруг резко расхотелось спорить с ним, а может, наконец сработала невозмутимость, но я просто спрыгнул с булыжника и пошел прочь. Как они не могут понять, что вовсе не у всех так устроена совесть, чтоб позволила спокойно сидеть на шелковом диване, если поверившие в тебя женщины с малышами ночуют в сараях. И догадаться, что, если нужно будет, я и сам смогу поднять эти бревна на холм, тоже могли бы.
Кто-то шагнул следом, но мне не хотелось никого видеть, и потому я создал воздушную площадку, как ночью, потом вихрь и, мысленно управляя своим новым транспортом, стремительно помчался вдоль берега, мимо разбросанных по склону стволов. Несколько бревен, нагроможденных в таком беспорядке, что сразу становилось ясно, что их тащили не оборотни, а маги, внезапно выросли передо мной, и я не сразу сообразил, что ни миновать, ни обогнуть посуху уже не успеваю. Единственное, что успел в самый последний момент, — свернуть к Горянке, торопливо несущей вдаль невыловленные плоты.
В душе я приготовился к купанию в ледяной воде и был немало озадачен, когда моя площадка помчалась по воде, как по маслу. Но анализировать и размышлять, отчего так получилось, было некогда: Горянка река каменистая и бурная, а я мчался прямиком на ближайшую связку бревен. Пришлось обмотать плот воздушной лианой и направить свой транспорт на его мокрую, вздрагивающую и неустойчивую поверхность. Едва оказавшись на связке, я прикрепил к ней площадку лианами и убавил скорость вихря. И только тут сумел перевести дух и оглядеться. Оказывается, плот уже почти поравнялся с местом, где я приказывал складывать бревна, и там тоже работали домочадцы, хотя их и было раза в три меньше, а бревна подводил к берегу магистр Унгердс.
