— Старушка небось спит уже, — укоризненно заметил Анри.
Девушка хмуро вслушивалась в длинные гудки, а потом трубку сняли и мужской голос сказал:
— Алло?
— Можно поговорить с фрау Легерлихт?
— Как я должен вас представить?
— Это ее знакомая, Мириам Гринберг.
— И что вам угодно от фрау Легерлихт, фрейлейн?
— Хотела спросить… — Мириам вдруг осеклась. — А кто вы такой? — быстро спросила она. — Насколько я помню, фрау живет одна.
Она уже начала делать знаки Анри, чтобы он взял свой телефон и вызвал полицию, когда из трубки донесся тот же голос:
— Я старший инспектор полиции Зальцман. Так зачем вы звоните фрау Легерлихт?
— Я была у нее вчера… Привезла картину в подарок от моей бабушки и… и обещала помочь с оценкой, назвать эксперта в Вене, к которому она могла бы обратиться. Что случилось? — крикнула она, чувствуя, как виски сжимает обруч боли, а ладони становятся неприятно мокрыми от пота.
— Сегодня на квартиру фрау было совершено разбойное нападение, — голос старшего инспектора звучал сухо, и была в нем нотка сожаления, от которой сердце у Мири замерло.
— А… она в порядке? — спросила девушка.
— К сожалению, нет. Причину смерти установят позднее, но фрау скончалась.
Телефон выпал из рук, и Мири уставилась на тускло мерцающий экран компьютера, на котором, опираясь на спины львов, сиял огнями семисвечник.
Ни Лилу, ни Анри старушку не знали, но новость удручающе подействовала на всех. Анри и Мири торопливо распрощались с родителями девочки и покинули дом семейства Жиро.
Молодой человек довез Мири до дома и уехал, удовлетворившись коротким «созвонимся».
Когда Мири переступила порог квартиры, был уже двенадцатый час ночи. Эмиль то ли спал, то ли делал вид, что спит. Но девушка, поглощенная своими проблемами, вошла в квартиру, позабыв вести себя тихо. Она зацепилась за порог чемоданом, выругалась, отправилась в ванную, стуча каблуками по паркету, умылась, начала снимать одежду, но потом поняла, что смертельно хочет пить, и в чулках и кофточке вернулась в кухню, достала бутылку воды, хлопнула дверцей холодильника, жадно выпила полбутылки, а потом вдруг разревелась.
Когда первый взрыв эмоций прошел, Мири подняла голову и увидела в дверях Эмиля. Он стоял и смотрел на нее: в шелковом халате, красивый, подбородок подернут вечерней щетиной, но это лишь добавляет ему шарма.
— Ты красивый, — выпалила Мири.
Он глянул несколько озадаченно, потом сел на высокий табурет подле кухонного стола и сказал:
