«В чем же выбор?» — мелькнуло в голове. Пораженный этой простой мыслью, я как дурак спросил у людей, тоже пришедших голосовать:
— В чем же выбор? Между кем и кем выбирать?
Все они до одного отшатнулись от меня. Член избирательной комиссии прикрикнул:
— Молодой человек, кончайте рассуждать! Идите и голосуйте.
— Но если это выборы, между кем и кем выбирать? — Я понял, что выгляжу полным идиотом и в отчаянии порвал свой бюллетень на глазах у всех.
По выходе из школы меня нагнали два человека, потребовали паспорт, потом затолкали в милицейский «газик», отвезли в милицию. Учинили допрос. Выписали данные из паспорта. И отпустили уже ближе к ночи, пригрозив, что посадят за тунеядство.
Позже я понял, что с этого момента путь в университет или в какой‑либо вуз мне заказан. И на работу, кроме как сторожем, истопником или дворником, не устроишься.
Так я попал в категорию тунеядцев.
В результате меня, конечно, загребли в армию.
Монголия, бронетанковая часть. Летом раскалённая от жары броня, зимой морозы под сорок градусов. Резко континентальный климат, как учили в школе.
Единственно в чем повезло — с сослуживцами. Одним из солдат моего взвода был Вася Бугров. Из семьи потомственных циркачей–дрессировщиков. Он‑то после демобилизации и пристроил меня жонглёром в свою труппу.
Зарабатывал я ничтожные деньги. Зато получил возможность странствовать с цирком по России. И отныне обладал трудовой книжкой, доказывающей, что я не тунеядец.
Я часто упоминаю о заглядывающихся на меня женщинах.
Ещё учась в восьмом классе, стал замечать: меня как‑то особенно выделяет наша очкастая директриса. То погладит по всегда длинным вьющимся волосам, то зазовёт к себе в кабинет, усадит на диван и сама усядется рядом, вплотную. Несёт всякую чушь о том, что я должен хорошо учиться. Тяжело дышит. Приглашает к себе домой.
И мне становилось страшно.
К тому времени некоторые соученики уже познали то, что называется «секс». Я был нисколько не лучше и не хуже других. Меня тоже мучительно тянуло к девушкам. Но вот проклятье! Я не мог, не хотел, не полюбив, заниматься с кем бы то ни было этим делом.
Позже, уже после армии, сыграл свою роль один, может быть, и смехотворный на чей‑то взгляд случай. Как‑то нестерпимо жарким июльским днём я встретил на улице Отара Беридзе, облизывающего эскимо. Он потряс меня сообщением о том, что сдал вступительные экзамены и принят в самый престижный вуз страны — МГИМО, Московский институт международных отношений.
