— Из-за этих нормальных пацанов меня уже «Запорожцы» со свистом обгоняют. Тащатся, как беременные тараканы.
Круглолицый достал несвежий носовой платок и смахнул им со лба капли пота.
— А ты бы предпочел, чтобы эти ребятки выжали из своих моциков все соки? Хрен бы ты их тогда догнал!
— Точняк.
Еле волочащую колеса «пятерку» с ревом обогнал молоковоз, недовольно посмотрел на странных ездоков, засоряющих трассу, и погнал дальше.
— Вот видишь? — закипел Монгол. — И этот дрын туда же.
— Пусть валит. Нам, главное, вон ту парочку на головном «мопеде» не упустить, а то заказчик будет крайне недоволен.
— Хрен бы с ним, лишь бы бабки доплатил.
— В том-то и дело. Не заберем эту коробку — не даст ни копейки. Чувак серьезный, сразу видно. Не пустобрех какой-нибудь.
Водитель покосился на своего напарника:
— А ты сам-то его видел? Заказчика этого?
Толстяк заворочался на сиденье, устраивая свою объемную пятую точку поудобнее.
— Не-а. Только по мобиле общался. Но голос такой… твердый, что ли. Короче, не фуфел. Да и с авансом не кинул.
— Киношник хренов.
Коржик открыл бардачок и выудил оттуда газету. Зашелестев листами, принялся ее просматривать, изредка поглядывая на маячащих впереди мотоциклистов. Внезапно глаза его сделались влажными, а губы задрожали:
— Ну, разве можно быть такими подлыми? Вот скажи мне, мой узкоглазый друг, почему женщины такие ветреные?
— Чего? Как ты меня назвал?
— Монголы же азиаты, а у них по природе глаза несколько уже, чем у других. Приспособились, чтобы в степях жить — песка меньше попадает.
— Да пошел ты… Еще раз меня так назовешь — не посмотрю, что мы в доле. Хлебало начищу однозначно.
Толстяк грустно покачал головой:
— Грубо, Монгол. Очень грубо. Я к тебе, можно сказать, со всей душой, а ты — «хлебало начищу».
— Начищу, — подтвердил тот, ожесточенно дергая рукоятку переключения передач.
— Эх ты… — Коржик снова раскрыл газету, тут же вспомнил о чем-то печальном и опять закрыл ее, оставив лежать на коленях. — Ведь чего пишут — по статистике восемьдесят процентов жен изменяют свои мужьям! Представляешь? Во-семь-де-сят!
— Не хило! — оценил информацию худощавый.
— А я свою Светочку одну дома оставил, ай-ай-ай!
Водила все с тем же сосредоточенным выражением лица отрывисто изобразил смех:
— Ха-ха-ха. Представляешь, лежит сейчас твоя баба в койке, а на ней какой-нибудь чмошник пыхтит!
— Типун тебе на язык с коровью сиську! — побагровел от ярости толстяк. — Моя Светочка не такая!
