... Намурату, один из четырех верховных шаманов, сегодня был свободен. После утренней медитации, которую он проводил вот уже сорок шесть лет, Намурату вдруг осознал, что настоящий день располагает к телесному отдохновению, и, поскольку он привык доверять своим спонтанным озарениям, старик поднялся по семидесяти семи ступеням храма наружу. Там стояла та чуть более теплая, чем обычно погода, которая всегда так радовала его старый глаз. Намурату было уже сто двадцать пять лет, возраст весьма преклонный для человека, но еще не очень большой для верховного шамана. Их было четверо, суховатых стариков с пронзительным молодым взглядом, так пугавшим простых людей. Их задачей было сохранять баланс в клане, следить за порядком, и, конечно же, обращаться к самой Тьме.
Намурату с наслаждением потянулся, разминая онемевшие мышцы, и сделал глубокий вдох. Стояло ранее утро, воздух был свеж и пропитан ароматом хвойного леса, в гуще которого находился храм. Хотя, храм, наверное, - чересчур громко сказано. Это название показывало скорее, назначение здания, но не его строение. Обычно храмы монументальны, имеют массивные колонны и статуи с грозными лицами. Святилища Тьмы были всего лишь небольшими подземными залами, к которым вели семьдесят семь ступеней. Посреди темного, ничем не освещенного помещения располагалась статуя-идол, однако никто не знал, как она выглядит. Приносить какой-либо источник света туда строго возбранялось, а обычный человеческий глаз ничего не различал в кромешном мраке. Однако, те, кто достиг духовного сродства с первоначалом, получали в дар от Тьмы способность видеть сквозь нее, и самое странное было то, что каждый такой посвященный описывал идола по-своему. Намурату, например, все эти годы видел его как старое разлапистое дерево, с веток которого свисали пряди паутины. Раньше, когда он был моложе, шаман пытался понять смысл такого видения, но потом, с опытом, к нему пришло другое понимание - такие вещи нужно принимать как должное и не стараться в них разобраться.
Сейчас же, освободив себя от обычного бдения, верховный шаман с наслаждением вдыхал лесной воздух и прислушивался к звукам природы. Он любил природу, потому что она приносила в его душу спокойствие, которого ему так и не удалось до конца достичь, посвятив свою жизнь служению. Только здесь, на лоне природы, старый шаман мог позволить себе ни о чем не думать, не пытаться что-то понять и прийти к какому-то заключению. Он просто наслаждался окружающей жизнью, забывая на миг, кто он такой, и отдаваясь этому беззаботному течению.
