Смолоду Бара была красивой девушкой. Парни охотно танцевали с ней, и некоторые из них даже ухаживали, да только все это были парни не из тех, что думают жениться, и ни один из них не посватался к Баре всерьез. Когда Якуб спросил, не согласна ли она выйти за него замуж, она подсчитала, что у нее три десятка лет за плечами, и, хотя Якуб ей не очень нравился, дала ему слово, решив: «Лучше свой сноп, чем чужая копна». После недолгих приготовлений староста справил им свадьбу.
Через год у них родилась девочка, которую в честь матери тоже назвали Барой. Якуб почесал затылок, услыхав, что бог послал ему дочь, а не сына. Но бабка-повитуха утешила его, уверив, что дочка похожа на него, как две капли воды. Не прошло и недели со дня рождения девочки, как в Якубовой избе случилась беда. Соседка, забежав в полдень к родильнице, нашла ее полумертвой у очага. Она подняла крик, сбежались кумушки, пришла бабка-повитуха, и они привели Бару в чувство. Оказалось, что Бара готовила мужу обед и, забыв, что родильница в течение сорока дней не должна ни в полдень, ни после вечернего звона выходить из светлицы, стояла в кухне у очага и стряпала. Вдруг, рассказывала она, в ушах у нее зашумело, как в страшную бурю, в глазах стало темно, кто-то схватил ее за волосы и бросил на землю.
— Это была полудница![1] — воскликнули все в один голос.
— А что, если она подбросила своего ребенка вместо Бары,— спохватилась одна из соседок и подбежала к девочке.
Тотчас все столпились у колыбели, вынули дитя, распеленали, осмотрели. Одна сказала:
— Это дитя полудницы, посмотрите, какие у нее большие глаза.
— Да, да,— подхватила другая,—и голова у нее большая.
Третьей показалось, что у ребенка коротенькие ножки, и каждая из соседок заметила что-нибудь необычное. Мать перепугалась, но бабка-повитуха, внимательно осмотрев ребенка, решила, что это собственное дитя Бары, которое та носила под сердцем. Тем не менее многие кумушки остались при своем мнении, что ребенка подбросила полудница.
После этого несчастья жена Якуба так и не смогла оправиться. Она начала чахнуть и умерла спустя несколько лет. Якуб остался со своей дочкой один. Сколько его ни уговаривали жениться вторично ради маленькой Бары, он и слышать об этом не хотел.
Он сам растил ее, как ягненка, и хорошо вырастил. Когда Бара немного подросла, деревенский учитель велел посылать ее в школу, и, хотя Якуб считал грамоту пустым делом, он все же послушался. Всю зиму ходила Бара в школу, но весной, когда пришло время выгонять скот на пастбище и начались полевые работы, Якуб не смог без нее обойтись. Впрочем, с весны до осени школа все равно большую часть недели стояла на замке, сам учитель работал в поле, как и дети,— каждый по мере своих сил.
