Когда он злился на нее, то заставлял меня страдать, поэтому мама делала все, чтобы ничем не спровоцировать его гнев. Но мы никогда не знали, что именно выведет его из себя в следующий раз, поэтому с возрастом я научился полностью контролировать свои эмоции, в самых сложных и страшных ситуациях сохранять нейтральное выражение лица. К моменту, когда мама наконец ушла от него, у нее уже был тяжелый нервный срыв — именно поэтому ему удалось добиться опеки надо мной. Когда она поправилась, то добилась того, чтобы меня вернули ей, а отец, узнав об этом, совершил самоубийство. Больно признавать, но его смерть стала облегчением для нас обоих.
— Я понимаю…
— Надеюсь, что нет. — В голосе появились стальные нотки, и Сиенна поняла, насколько отретушированную, упрощенную версию ей рассказывает Ник. — Однажды я спросил мать, почему она столько лет оставалась с человеком, который мучил ее и меня. И она ответила, что любила его. А потом добавила, что отец тоже любил нас, просто по-своему. В тот момент я решил для себя, что мне не нужна любовь. Это чувство не стоит тех жертв, на которые люди вынуждены идти ради нее. — Сиенна видела, как побелели костяшки на сжатых в кулаки руках Ника, но его лицо оставалось спокойным, ничего не выражающим. — Когда я ближе познакомился с твоим отцом, увидел вашу дружную, любящую семью, я убедил себя, что мой отец был один виноват во всех наших страданиях. Не я и не моя мать. Но тогда я так и не смог понять любовь. А через пять лет, когда я прилетел навестить твоего отца, то встретил тебя, и ты была так красива и очаровательна, что я не смог устоять…
— А потом отказался от меня…
Ник резко обернулся. В его нефритовых глазах было отчаяние.
— Нет, не от тебя, а от неспособности контролировать свои чувства к тебе!
Сиенна подошла к Нику и заключила в объятия, надеясь теплом своего тела и близостью хоть немного поддержать его. Он наконец открылся ей, хотя воспоминания, которые были подняты со дна памяти этим разговором, причиняли ему ужасную боль, и она была благодарна ему за это.
В ее объятиях Ник немного расслабился и даже слабо улыбнулся ей.
— Ты была умной, забавной, бесстрашной, и я так отчаянно желал тебя, что это пугало. Я и не представлял, что могу испытывать чувства, которые не способен подавить. А потом мы занялись любовью, и это было одно из самых ошеломляющих впечатлений в моей жизни. Я желал обладать тобой целиком, быть с тобой всегда… И вот тогда я по-настоящему испугался, потому что это напомнило мне отцовскую потребность полностью контролировать любимого человека.
