Гатю ограничился тремя стопками ракии, и этого оказалось достаточно, чтоб на носу у него проступили тоненькие фиолетовые жилки. Бориса начали раздражать и нос его, и зубы, показавшиеся похожими на собачьи клыки. В пьяном раже он прикрикивал на него: «Цыц ты!», хохоча прямо в лицо.
Гатю отодвигался в сторонку, намереваясь незаметно скрыться. Но Борис хватал его за рукав и не отпускал. Ему доставляло удовольствие болтать с возчиком и цыкать на него, как на собаку.
— Значит, тебе хочется знать, кого я жду, — в сотый раз повторил Борис, чокаясь с Гатю. — Хочешь разгадать мои секреты? Ладно, я тебе их раскрою!.
Он отпил глоток и вдруг закричал:
— Эй, воры! Кто украл у меня сверток? Мой сверток! У меня был сверток! Кто его украл?
— Ты что, ослеп, что ли? — пробурчал Гатю. — Вот он у тебя перед глазами.
Борис осклабился.
— Извиняюсь… Так кого я жду? Товарища Желеву… Пардон, Манчеву!
И тыча Гатю в грудь пальцем, затрясся от смеха. Гатю пристально смотрел на него. Борис напоминал ему петуха, исклеванного курами, который все еще горделиво пыжится.
— Зачем тебе Яна понадобилась? — спросил Гатю.
Вместо ответа Борис крикнул:
— Цыц! — и замахал на него, будто боясь, что Гатю его укусит. — Не суй морду, куда не просят! Будь здоров!
Гатю чокнулся, но продолжал выпытывать:
— Неужто тут что-нибудь такое… этакое…
— В шаферы напрашиваешься?.. Мой сверток! Эй, кто украл сверток?
Гатю снова подал сверток. Борис уронил его, и из картонной коробочки выпал розовый голыш с румяными щечками. Удивленный возчик нагнулся и поднял куклу двумя пальцами, боясь раздавить ее в своей грубой руке. Голый человечек с улыбкой глядел на них. Гатю и Борис засмеялись.
— Веселая, — заметил буфетчик, наблюдавший эту сцену.
— Не тронь! — крикнул Борис, потянувшись за куклой, которую Гатю хотел было опять спрятать в коробку. — Пускай тут останется и смотрит, как я пью. Пусть учится. Понял?
Он с большим трудом установил куклу перед собой и, чокаясь с ней, коснулся ее розовой головки. Глаза куклы — большие, голубые, с длинными нарисованными ресницами — чарующе смотрели на пьяного человека, бормотавшего что-то бессвязное. «Жила была девочка… Звали ее Валентиной… Где она, эта девочка?»
— Послушай, Гатю, — прочувственно начал Борис, обнимая его за талию. — Яна от меня не уйдет… До рассвета тут проторчу, но дождусь ее… Я должен объясниться с ней… Верно, девочка?.
— Она тут больше не работает, — прервал его Гатю. — Не знаешь нешто? Перешла на «Победу Сентября»! Зря ждешь.
