И отецъ сказалъ, какъ и заптіе, глядя на нее: «Ну женщина! Это діаволъ! Хорошо сказала твоя мать, что у Коэвино оставлять тебя страшно. Такая въ худой часъ и задушитъ и отравитъ ядомъ тебя».
Однако уже Гайдуша и соусъ прекрасный съ фасолью намъ изготовила, и вареную говядину съ картофелемъ, и фруктами и халвой насъ угостила, и множество разныхъ разностей, прислуживая намъ, очень умно и смѣшно намъ разсказывала, а хозяинъ нашъ все еще не шелъ.
— Опоздалъ докторъ, — сказалъ Гайдушѣ отецъ.
А Гайдуша ему на это: — Коэвино человѣкъ очень образованный и въ Европѣ воспитанный. У него слишкомъ много ума и развитія для нашей варварской Янины. Онъ любитъ разговаривать и спорить о любопытныхъ и высокихъ предметахъ. Вѣрно онъ заспорилъ или о вѣрѣ съ евреемъ какимъ-нибудь, или у Абдурраима-эффенди съ какимъ-нибудь имамомъ ученымъ: почему Фатьме, дочь Магомета, будетъ въ раю, а жена его, Аише, напримѣръ, не будетъ… Или въ русскомъ консульствѣ въ канцеляріи сидитъ и чиновникамъ про свою жизнь въ Италіи разсказываетъ. Бѣдный докторъ радъ, когда встрѣтитъ людей, имѣющихъ премудрость, или, такъ-сказать, капризъ какой-нибудь пріятный… И здѣсь у насъ христіане, даже и купцы, народъ все болѣе грубый… Впрочемъ прошу у васъ извиненія, что я, простая меццовская селянка, берусь при вась, господинъ мой, судить о такихъ вещахъ!..
— Я съ удовольствіемъ тебя слушаю, — сказалъ ей отецъ.
А Гайдуша: — Благодарю васъ за вашу чрезмѣрную снисходительность къ моей простотѣ и безграмотности!
Я подумалъ: «Баба эта хромая краснорѣчивѣе многихъ изъ насъ. Она не хуже самого Несториди говоритъ. Вотъ какъ ее Богъ одарилъ!»
Послѣ завтрака я нестерпимо захотѣлъ спать: сказать объ этомъ Гайдушѣ боялся и стыдился, долго ходилъ по всѣмъ комнатамъ, отыскивая себѣ пристанище и, наконецъ, нашелъ одну маленькую горницу внизу, съ широкимъ диваномъ и однимъ окномъ на тихій переулокъ.
Притворилъ поскорѣе дверь и упалъ на диванъ безъ подушки. Не успѣлъ я еще задремать, какъ Гайдуша вбѣжала въ комнату. Я испугался, вскочилъ и сѣлъ на диванѣ, чтобы показать, что я не сплю.
Но Гайдуша доволно милостиво сказала мнѣ: — «Спи, спи, дитя, отдыхай». Принесла мнѣ подушку, вспрыгнула мигомъ на диванъ, чтобы задернуть занавѣску на окнѣ, и поставила мнѣ даже свѣжей воды на случай жажды.
Сильно смущенный ея вниманіемъ, я сказалъ ей, краснѣя:
— Благодарю васъ, кира-Гайдуша, за ваше гостепріимство и прошу васъ извинить меня за то, что я такъ обременилъ васъ разными трудами.
