, зато прыгали и порхали, радуя глаз. Мэри, новенькая в Доме, не порхала и не радовала глаз, зато сильно жужжала. Нет, она гудела. Гудела, гудела и гудела, постоянно.
Мэри знала о глазных киях [17]. Говорила, что они очень важные, эти глазные кии, и возможно, так оно и было, но Томас никогда о них не слышал и не понимал, что это такое, но, с другой стороны, он не понимал многого, что было важным. Он знал, что кий — палка, которой бьют по шарам, потому что в комнате отдыха стоял стол для бильярда, рядом с диваном, на котором сидели он с Дереком, хотя на нем редко кто играл. Он полагал, что будет плохо, очень плохо, если ты стукнешь себе в глаз кием, но Мэри говорила, что глазные кии хорошие, и у нее, для больного синдромом Дауна, очень высокий глазной кий.
— Я — дебилка высокого уровня [18], - заявила она, и Томас видел, что она очень довольна собой.
Томас не знал, кто такие дебилы, но не видел в Мэри ничего высокого, потому что она была толстой и маленькой.
— Ты, Томас, тоже, скорее всего, дебил, но глазной кий у тебя поменьше моего, и ты не так близок к норме, как я.
Все это только запутало Томаса.
И еще больше запутало Дерека (Томас это видел), который заговорил, с трудом ворочая во рту большущим языком, из-за чего понимать его удавалось не без труда:
— Я? Не дебил. — Он покачал головой. — Ковбой. — Он улыбнулся. — Ковбой.
Мэри подняла его на смех.
— Ты — не ковбой и никогда им не будешь. На самом деле ты — имбецил.
Им пришлось попросить ее несколько раз повторить это слово, прежде чем поняли его, но и тогда на самом-то деле не поняли. То есть смогли произнести, но не знали, что оно обозначает, как не знали, что такое глазные кии и как эти кии выглядят.
— Сначала идут нормальные люди, — пустилась в объяснения Мэри. — За ними дебилы, потом имбецилы, которые тупее дебилов, и, наконец, идиоты, они более тупые, чем имбецилы. Я — дебилка высокого уровня, и я не собираюсь оставаться здесь навсегда, я буду хорошо себя вести, буду много работать, чтобы стать нормальной, и когда-нибудь вернусь в дом-на-полпути.
— На полпути куда? — спросил Дерек. Тем же вопросом задался и Томас.
Мэри опять посмеялась над ним.
— На полпути к нормальности, куда тебе никогда не попасть, потому что ты паршивый, чертов имбецил.
На этот раз Дерек понял, что она смотрит на него свысока, насмехается над ним. Он постарался не плакать, но заплакал. Лицо у него покраснело, по щекам покатились слезы, тогда как Мэри победоносно улыбалась, очень радостная, словно получила большой приз. Она произнесла плохое слово «чертов», и вроде бы ей следовало этого устыдиться, но она не стыдилась. И еще раз произнесла другое слово, которое Томас тоже отнес к разряду плохих: «Имбецил», — и продолжала повторять его, пока бедный Дерек не поднялся и не побежал к двери, а она продолжала выкрикивать это слово ему вслед.
