Воронин посмотрел поздний фильм по телевизору и еще не лег спать, когда зазвонил телефон. На электронных часах светились зеленые цифры: 0.29. Воронин тяжко вздохнул: вряд ли это кто-то из друзей соскучился и захотел поболтать в столь поздний час. Он снял трубку и негромко — жена и дочь уже спали — сказал:
— Воронин. Слушаю.
— Не спишь еще? — спросил отдаленный голос майора Белова Алексея Андреевича. На этой неделе Белов был дежурным офицером.
— Нет, не сплю. Собирался только.
— Ну так собирайся теперь на происшествие.
— Чего там собираться, одеться только. А чемоданчик мой всегда наготове возле двери стоит.
— Ну и ладно. Машина за тобой подъедет минут через десять.
— Что случилось-то? Труп?
— Нет.
— Что же тогда?
— Два трупа.
Стояла светлая июньская ночь. Она была коротка настолько, что не успевало по-настоящему стемнеть, как уже начинало светать. Где-то неподалеку нескладно бренчали на гитаре, доносились высокие юношеские голоса, смех. Воронин, с высоты своих тридцати восьми лет, снисходительно усмехнулся никому: молодежь. Впрочем, в его улыбке было больше ностальгии, нежели снисходительности. Воронин совсем не считал себя старым, да и не выглядел на свои года — на вид ему было лет тридцать, не больше. Возможно, причиной этому были регулярные физические упражнения.
Послышался приближающийся шум мотора, затем и сам милицейский уазик вывернул из-за угла дома, подкатил к Воронину, притормозил. Открылась дверца — правая задняя. Воронин подхватил стоявший у ноги чемоданчик и забрался в машину. Все прочие участники нынешней команды уже были в сборе: рядом с Ворониным сидел опер Дементьев, впереди — следователь прокуратуры Копаев и, конечно, шофер по имени Толик; фамилии его Воронин не знал.
— Поехали, — скрипуче сказал Копаев.
Толик молча кивнул, тронул машину с места, вырулил со двора на улицу; на улице прибавил газу.
Воронин не стал спрашивать, по какому адресу они едут, что там за трупы. У другого следователя спросил бы, у Копаева — не хотел. Копаева он недолюбливал. Прокурорский следователь взял за привычку разговаривать с Ворониным какими-то многозначительными намеками, как будто знал за ним некую мрачную тайну. Воронина эта манера сильно раздражала, но он сдерживался, демонстрируя полное непонимание и неприятие скользких вопросов.
Вот и сейчас не обошлось без этого.
— А вы быстро собрались, — сказал Копаев Воронину, обернувшись с переднего сиденья. — Мы еще не успели подъехать, а вы уже тут как тут, словно ждали вызова…
