Тот перестает крутить свою смертоносную игрушку, поднимет глаза и флегматично отвечает:
— А мне почем знать?
— Если он приходил сюда, то, наверное, он знает, — высказывает предположение длинноволосый. — Знает!
— Может, и знает, — говорит товарищ. — А может, и нет.
— Но как он узнал? — вопрошает длинноволосый.
— А мне почем знать? — повторяет товарищ.
— Что же делать? Что же делать? — нервничает длинноволосый.
— Позвони мэнкё, — советует товарищ с сюрикеном. — Может быть мэнкё утешит тебя чем-нибудь.
— А это мысль! — восклицает длинноволосый и берется за телефон.
— Алло, мэнкё? Я не побеспокоил вас?
— Я медитировал.
— Простите, что я помешал вам, мэнкё.
— Ты не помешал.
— А? Ага, ладно. Понимаете, мэнкё, художник, тот, другой, которого вы тоже показывали нам, он сегодня приходил сюда…
— Да, я знаю.
— Знаете?! Откуда?
Тихий смех в телефонной трубке.
— А-а, я понимаю, мэнкё.
— Не уверен.
— Ну, ладно. В общем, я хочу спросить, что же теперь делать?
— Ты сразишься с ним.
— С ним? Но ведь он не посвященный.
— Он скоро станет им.
— Ладно, я понял. Я должен сразиться с этим парнем…
— Ты опять понял не так. Ты не должен сражаться с этим парнем, но ты сразишься с ним. Это карма.
— Да, карма, я понял. Я прикончу его, мэнкё.
Негромкий грустный вздох.
— Ты опять все истолковал по-своему. И это тоже карма.
— Спасибо за совет, мэнкё.
— Не стоит благодарить меня.
Длинноволосый кладет трубку. От телевизора оборачивается крепыш с бычьей шеей; не оглядывается, а именно оборачивается — всем корпусом.
— Что тебе посовеовал мэнкё? — спрашивает он.
Длинноволосый смотрит на него, на другого своего товарища — и отвечает:
— Я должен прикончить этого парня.
Часов с десяти вечера к тренажерному залу на улице Блюхера одна за другой стали подъезжать легковые автомашины. Машины были одна другой круче, исключительно иностранного производства: Мерседесы, БМВ, Опели, Вольво… Марки были, в основном, западноевропейские, американских автомобилей было немного, японских же не было совсем. Из машин вылезали молодые люди атлетического телосложения и по одному проходили в спортзал. На входе каждого прибывающего проверяла охрана, состоящая из таких же крепких парней. Пускали только по приглашениям и только без оружия — холодного ли, огнестрельного ли.
Внутри, в центре зала, размещался боксерский ринг. Правда боксерских боев в классическом стиле там, кажется, не происходило никогда. Кикбоксинг, тайский бокс, рэслинг, кулачные бои без лравил — это было. А нынче вечером, вообще, должно было состояться нечто из ряда вон выходящее — смертельная дуэль на мечах. Конан-Варвар бросил вызов Конану-Разрушителю. Конан-Разрушитель вызов принял. Победитель становился королем.
