В мирное время мне доводилось бывать в военной комендатуре. Нет, я вовсе не разгильдяй, а вполне примерный служака, а в тот раз мы просто обмывали звёзды одного сослуживца. Ну и, знаете, как это бывает обычно: немного перебрали и разошлись во мнениях с троицей сторонних полковников, которые назойливо (я бы даже сказал, нагло и бесцеремонно) пытались призвать нас к порядку. Изрядно помятые полковники вызвали комендачей, в результате их почему-то не тронули, а загребли как раз нашу компанию.
Однако всё это не суть важно, а вот что главное: в комендатуре нас первым делом раздели «по форме раз», тщательно обыскали и вывернули все карманы.
В общем, глянул я на кумачовый плакат, впрыгнул в поток ассоциаций, и у меня вдруг резко скрутило живот. То ли от переживаний, то ли от непривычной пищи, съеденной накануне, а может, от всего сразу, но так припёрло, что дальше некуда.
– Ребят… О Господи… Ребята, мне срочно нужно в туалет!
– Терпи, тут полста метров осталось, – буркнул командир патруля.
– Ребята, ей-богу не могу! Ещё пара шагов и обхезаюсь…
– А-а-а, диверсант-засранец! – обрадовался злыдень-рукосуй. – От страха пронесло, да? Давай жарь квадратно-гнездовым, а мы посмотрим.
– О Боже… Да вы не смотреть, вы нюхать будете! Всей комендатурой будете нюхать, я вам обещаю… Ребят… Ну вам же не ставили задачу меня унижать, вам только доставить… Ну будьте же людьми, я вас прошу…
Наверное, моё перекошенное страданием лицо лучше всяких аргументов свидетельствовало о том, что это не хитрость и не трюк: командир внимательно посмотрел на меня и махнул рукой в промежуток между домами:
– Ладно, давай сюда. Смотри, если дёрнешься – стреляем без предупреждения.
Мне развязали руки и заставили снять лыжи. Увязая в сугробе, я сделал с десяток шагов от тропы и, еле успев сдёрнуть штаны, воткнулся голой задницей в сугроб. По-хорошему, конечно, надо было утрамбовать площадку и подготовить полигон к бомбометанию, но на это у меня уже не было ни сил, ни времени.
Так… Детальное описание процесса опущу по эстетическим соображениям, но получилось всё очень аутентично и натурально, звуковое сопровождение, наверное, было слышно в квартале от места извержения.
Патрульные хихикали и оживлённо обменивались впечатлениями. Особенно старался злыдень, «диверсант-засранец» в его исполнении прозвучало, наверное, раз десять.
Потом я долго мял пару листков бумаги и между делом легко и непринуждённо спрятал в снег своё удостоверение и схему маршрута.
