Он успокоился, нахмурился и покачал головой:
- Ты, видно, не понимаешь, милый, что тут не место для гуляния.
- То есть, это тюрьма, да?
- Ну, какая тюрьма? - мужчина чуть посмеялся. - Сразу видно, ты тюрем ни разу не видел. У нас учреждение лечебное - специальный городок.
- А-а, психбольница, - я кивнул.
- Психбольница? - переспросил он. - Нет, скорее... скорее, больница для злых людей, так правильнее будет. Они нормальные, просто - злые.
- Преступники?
- Да нет же, преступники - в тюрьме. А у нас не тюрьма, я же тебе объяснил, - в голосе мужчины промелькнуло раздражение.
- Злые - но не преступники? Просто злые?.. А как вы определяете, добрый человек или злой?
- Ну, милый, это же видно!
- А если... я вырасту злым, меня тоже отправят сюда? - задавая этот вопрос, я почему-то очень хотел услышать: "Нет, тебя - ни за что!", но человек бросил окурок в урну и ответил:
- Обязательно. Только ты не вырастай злым, зачем это тебе? Нужно совершать добрые поступки. Даже не для того, чтобы не попасть сюда, а просто так... - он о чем-то задумался. - А как твоя фамилия, сынок?
Повинуясь какому-то шестому чувству, я назвал ему свою прежнюю фамилию - фамилию родного отца, и он кивнул, словно записав ее в такую же мысленную записную книжку, как у меня.
Почти две недели после этого я прожил под невидимым прессом отстраненного, холодного страха: что будет, если "папа" узнает о моей вылазке? Порка? Лишение каких-то удовольствий? Сидение в темной кладовке без ужина?.. Все это было для "папы" как-то слабо, и я мучился, пытаясь вообразить наказание, которое он для меня придумает.
В общем-то, нельзя сказать, что этот человек ко мне плохо относился. Уже то, что я стал официально считаться его сыном, говорило очень о многом: далеко не каждый мужчина решится записать на себя чужого ребенка. Но "папа" на это пошел - а значит, тремя годами брака дело не ограничится, он будет продлевать его до тех пор, пока мама сама не захочет уйти или пока оба не умрут от старости.
Но любить жену - не то же самое, что любить ее ребенка, и я это чувствовал. Ответственность - да, но что помешало бы "папе" отправить меня, к примеру, в интернат? Или что похуже - для моего же блага?..
Однако шли дни, ничего не происходило, и я понемногу успокоился.
Третий же запрет - насчет спальни - нарушился как бы сам по себе, без моего участия, и виновата в этом была мама.
* * *
Девчушка позвонила снова, и на этот раз дверь открылась. На нас дохнуло теплом, изнутри потек настоящий теплый ветер, и веселый человек в расстегнутом пиджаке поверх свитера приветливо спросил:
