И это случилось. Ограда, которая издали казалась мне параллельной железной дороге, ушла в сторону, и я порядочно углубился в странный мир "с той стороны" прежде, чем увидел долгожданный поворот. Строго говоря, это был конец одного забора и начало следующего, но вправо, разделяя две одинаковые фабрики, убегала узкая улица, и я пошел по ней, как по коридору. Теперь через каждый несколько метров мимо проплывали деревянные столбы с жестяными конусами фонарей и белыми номерами, обведенными кружком, а в перспективе улочка казалась бесконечной, и я представил, как номера на столбах становятся сначала двузначными, потом трехзначными, а потом просто перестают на них помещаться...
Внутренний голос подсказывал мне, что дальше идти не стоит, надо поворачивать назад, но родители были на работе, учителя не пришли, а новенькие наручные часики, подаренные "папой" на день рождения, вкрадчиво шептали, что часа два или три у меня в запасе еще есть.
Неизвестное манит, и, хотя я уже стал уставать, ноги сами тащили меня вперед. Я знал, что эти столбы с номерами будут сниться мне не одну ночь, если смысл их останется неразгаданным.
И вот тут, вздрогнув от радости, я увидел нормальное, без всяких решеток, здание с плоской крышей. Оно пряталось в квадратной выемке забора и было старым, словно его построили в те времена, когда никакой фабрики тут не было еще и в помине. Слева от входа стояли буквой "П" три скамейки, и на одной из них задумчиво курил мужчина средних лет в рабочем комбинезоне и огромных, с отворотами, сапогах. Возле него на расстеленной газете лежала буханка черного хлеба и стоял нераспечатанный пакет спецмолока с красным крестиком на белой наклейке.
Я остановился. Человек смотрел куда-то вдаль, поверх фонарей и заборов, затуманенным взглядом и не замечал никого и ничего вокруг. Наверное, можно было подойти и взять его обед - он бы и этого не заметил. У него было темное, словно обветренное лицо с выцветшими бровями и обилием глубоких морщин, у широкого носа виднелся старый шрам. Почему-то мне показалось, что этот мужчина - бывший военный, во всяком случае, я мог представить его в форме. И еще - он выглядел безобидным, поэтому я решился и подошел.
При звуке шагов глаза мужчины вдруг сфокусировались, вернулись из дали и ввинтились в мое лицо, едва не прожигая в нем дыры:
- Ты кто такой?
Я чуть не вскрикнул от его резкого, лающего голоса, но все-таки удержался и спросил:
- Извините, а там... там, где сирень - это тюрьма?
